Мы разминулись на целую жизнь.

– Идем в постель, – шепнула тихонько, – Всё хорошо. Идем.

Лёка молча поднялась, ни на секунду не выпуская из руки уже согревшуюся ладонь, и потянула Женю за собой. Кружилась голова, и шаги были какими угодно, но только не уверенными.

Около кровати они остановились, утопая по щиколотку в ворсе ковра, и глядя друг другу пристально в глаза. Женя с удивлением почувствовала полузабытую дрожь в теле. Мурашки опускались от груди к бедрам и мешали ровно дышать.

– Хочешь, я тебя раздену? – всё так же, шепотом, спросила Женя и провела кончиком пальца по застежкам Лёкиной рубашки. – Или железные леди всегда раздеваются сами?

Тихий смех не помог убрать дрожь, но смелости прибавил. Лёка просунула ладони под Женину блузку и коснулась горячей кожи. Погладила – осторожно, ласково, и прошлась по животу.

– Ты располнела, – хрипло получилось, очень хрипло.

– Нет, это у тебя за эти годы поменялись эталоны красоты, – улыбнулась в ответ Женя и одним движением стянула с себя блузку, – Посмотри. По-моему, стало только лучше… Или нет?

Лёка судорожно сглотнула. Мурашки потихоньку сменялись возбуждением, и это было так необычно, так прекрасно. Она обняла Женю за талию и привлекла к себе.

– Мне нравится, – с возбуждением вернулась и смелость, – Так даже лучше, чем было. Помнишь нашу первую ночь? Сегодня ты не боишься?

– Сегодня боишься ты, – Женя показала язык, ухватила Лёку за руки и попыталась уложить на кровать, – Я буду совратительницей, искусительницей, развратницей и так далее. А ты – маленькой девочкой, невинной и испуганной.

– Тебя посадят за педофилию, – Лёка смеялась, – А меня – за развращение взрослых. Сядем вместе?

– Лучше ляжем.

Воспользовавшись секундным промедлением, Женя удвоила напор и опрокинула Лёку на кровать.

– Так, штанишки… – пробормотала она задумчиво, устаиваясь сверху на Лёкины бедра, – Предлагаю их не снимать.

– Как не снимать?! – возмущенно вскинулась Лёка, безуспешно пытаясь сбросить с себя наглое тело. – Что еще за дискриминация? Я и обидеться могу.

– Обижайся, – согласилась Женя, – Мне нравятся маленькие обиженные девочки.

С этими словами она улеглась на Лёку, обхватила ладонями её лицо и нежно поцеловала в губы. У Лёки сразу пропало всякое желание спорить. Руки уже не слушались её – сами собой опустились на обнаженную спину и скользнули по ней к ягодицам.

– Запрещенный прием, – возмутилась Женя, прерывая поцелуй и перекатываясь на спину.

– Хватит болтать, – теперь сверху оказалась Лёка. И уступать лидирующую позицию не собиралась.

Они снова растворились в жадном поцелуе. Лёкины руки быстрыми движениями исследовали Женино тело, не пропуская ни единого участка обнаженной кожи. Застежка брюк моментально сдалась под жадными пальцами, открывая доступ к всё новым и новым открытиям.

Женя откинула голову назад и зажмурилась, когда Лёкины губы отправились ниже по её телу – целовать, ласкать, и доставлять невыразимое удовольствие.

– Не торопись, – простонала она, почувствовав поцелуи уже на животе, – Я уже давно не умею заводиться с пол оборота.

– Ах, какие мы старые, – восхитилась Лёка, встала на колени и принялась стаскивать с Жени брюки, – Нужно проверить, не заросло ли у тебя там всё?

Женя ахнула от возмущения, поболтала ногами, завершая процесс стаскивания брюк, и тоже подскочила на колени.

– Затянулась бурой тиной, – продекламировала она старческим дребезжащим голосом, и резким движением разорвала на пораженной Лёке рубашку, – Гладь старинного пруда. – Рубашка улетела в сторону, а сильные руки нащупали застежку бюстгалтера, – Ах, была, как Буратино я когда-то молода.

Через секунду легкомысленный белый лифчик отправился вслед за рубашкой. Женя снова показала Лёке язык, самый его кончик, привлекла её к себе, насладилась секунду прикосновением холодной груди, и поцеловала недовольно сморщенный нос.

– Я хочу тебя, – сказала просто, но со сбивающей с ног откровенностью, – И если ты не найдешь просвета в бурой тине, то мы обязательно попросим у дежурной секатор.

– Договорились, – выдохнула Лёка и опрокинула Женю на кровать.

г. Таганрог. 2006 год.

Вопреки Лёшиным прогнозам, в ближайшую неделю ни Лёка, ни Женя никак себя не проявили. Все эти дни Лиза заметно нервничала, а Инна делала вид, что всё в порядке и ничего особенного не случилось. Однако, от неё не укрылись мелкие детали Лизиных реакций и поведения.

Скажем, в понедельник она неожиданно собрала Дашу и на весь день уехала к родителям. А во вторник – сидела дома, отключив домашний телефон. Стала рассеянной, всё чаще о чём-то задумывалась.

Инна не спрашивала. Наблюдала со стороны, тщетно пытаясь понять, что же случилось? На первый взгляд – всё понятно: приехала старая любовь, встречаться с ней совсем не хочется, тактом и скромностью «любовь» не обладает, а потому вполне способна явиться без приглашения. Это объяснение устроило бы кого угодно, но только не Инну. Она знала Лизу. И видела, что та не просто нервничает, а с ума сходит от напряжения, пряча это глубоко внутри.