Мы одной крови — ты и я!

— Это, я думаю, не так уж сложно, — бодро заявил он. — Можно не сомневаться. Тоже — либо периодические добавки в пищу для временной стерилизации, либо воздействие на мозг. Вернее, мне кажется, первое. Это биохимики организуют еще при нас — в том числе и для человека. Но с людьми дело посложнее в смысле психологическом. Тем более, что есть и такое мнение мол, нечего бояться демографического взрыва и пускай человечество растет себе вволю, поскольку ему предназначено завоевать космическое пространство и рассеяться чуть ли не по всей Галактике. Это, положим, еще бабушка надвое сказала, можно ли человечеству во имя такой отдаленной и все же проблематичной цели игнорировать сегодняшние и завтрашние, вполне реальные и неизбежные последствия бесконтрольной рождаемости. Но, во всяком случае, насчет зверей тут дело куда проще…

И тут Роберт сделал очень толковый ход.

— Тогда, будьте любезны, объясните мне следующее, — сказал он вежливо и холодно, уставив на Виктора свои шикарные непроницаемые очки. — Значит, все же вы не считаете, что животные имеют равные с людьми права на жизнь? За них, значит, можно и нужно решать?

Виктор сразу оценил точность попадания и несколько опешил, даже рот приоткрыл. Славка радостно крикнул:

— Тама!

Иван Иванович усмехнулся и покрутил головой, а Галя и Володя переглянулись и ожидающе уставились на Виктора.

Виктор собрался с мыслями и осторожно заговорил:

— Н-ну, возражение остроумное и в принципе, вероятно, правильное. Но что бы мы ни думали о потенциальной способности животных мыслить, ясно, что на данном этапе они не способны решать свою судьбу — ну, судьбу хотя бы своего вида — самостоятельно. Тут им необходимо помочь, для их же пользы.

— Так-так! — уже откровенно радуясь, сказал Роберт. — Ход рассуждений знакомый. Вот, например, английские колонизаторы считали, что Индию населяют дети — этакие даже симпатичные, но неразумные и ими надо руководить, иначе будет плохо. Скажете — так то колонизаторы, акулы капитализма, ничего они такого вовсе не думали, а трепались, чтобы прикрывать свои хищнические действия! Ну, а Редьярд Киплинг? Он-то был не хищник и не бессовестный трепач, а большой поэт, и Индию он превосходно знал и любил, и к местному населению относился хорошо, а ведь воспевал это самое «бремя белых» — мол, белые должны, даже ценой своей жизни, помогать отсталым народам, нести им свет разума, гуманности, порядка. На явной лжи большой поэзии не построишь — значит, было и у него, и у других искреннее убеждение? А джентльмены из Южных Штатов, которые насмерть сражались против северян, чтобы отстоять рабовладельчество? Многие из них наверняка и вправду верили, что негры — это большие дети, и если их отпустить на свободу, то они совсем пропадут без своих белых опекунов и хозяев. Тоже об этом песни пели и книги писали.

— Верно, был роман с такой подкладкой даже в нашу эпоху, и фильм-боевик по нему Голливуд сделал, с Вивьен Ли и Кларком Гейблом в главных ролях, — сказал Виктор. — Чувствительный такой фильм, я его в Польше видел… Но вы это, собственно, к чему говорите? Ведь у Индии к приходу англичан была не только письменность, но и древняя культура, высокое искусство, были свои нравы и обычаи, религиозные и моральные убеждения…

— Например, деление на касты или сжигание вдов на кострах, — с невинным видом вставил Славка, явно наслаждавшийся спором.

— Ну, были и вредные, реакционные обычаи, что ж из этого? Англичане-то что, ангелами с небес к ним явились? — нетерпеливо возразил Виктор. — И с неграми в Америке тоже дело ясное — они равноправные граждане Соединенных Штатов, а то, что творят там расисты, особенно на Юге, есть прямое нарушение и американской конституции, и элементарных моральных норм. Вообще проблему вы затронули сложную, а примеры привели неудачные. Надо брать казусы, так сказать, пограничные… ну, например, племена, живущие сейчас на уровне каменного века…

— Или гипотетическую ситуацию, созданную Веркором в книге «Люди или животные?», — вставил Иван Иванович. — Когда вообще неясно, как же расценивать эти существа — как людей или как животных.

— Сейчас существует уже реальный вариант такой ситуации: дельфины! — вдруг сказал упорно молчавший Володя. — И даже посложнее, чем у Веркора. Его тропи это переходный этап между людьми и обезьянами, и так как они полностью человекообразны, то все же легче определить, свершился ли тут переход к людям или нет. А дельфины — это принципиально иной разум и иные принципы организации… если у дельфинов имеются эти принципы.

— Веркор показывает, что вот именно очень трудно определить, практически даже невозможно, где граница между человеком и животным, — заметил Иван Иванович. — А насчет разума дельфинов пока все же не очень ясно… Хорошо, что хоть их перестали убивать!

— Н-да, тысячелетия понадобились, чтобы «царь природы» хоть до этого додумался! — хмуро сказал Виктор.