Мы никогда не умрем

А теперь, к концу этой зимы, она больше ничьей любви, ничьей дружбы и не желала. Жители деревни загнали ее на дерево, словно свора злых собак облезлую дворовую кошку. Другие дети стали смотреть на нее с ненавистью, узнав, что это ее отец отнял их мечту, их ритуальную новогоднюю ель. А Вику было наплевать на ее отца, на ее мать, на елку, и на то, что им в спину на улицах часто летели злые насмешки. Странное, взрослое и жестокое презрение скользило иногда в его взгляде, обращенном к другим детям. Риша всегда прятала глаза, встретив этот взгляд. В такие мгновения глаза у него были почти белыми.

И все же, со всем хорошим, плохим, странным и понятным — зима кончилась.

…

Снег таял стремительно, вода уходила в землю, и земля покрывалась первой, несмелой зеленью. Риша едва ли не каждое утро ждала Вика у забора. Он много раз просил ее перестать — он сам бы легче смирился с этой привычкой, но она ужасно смущала Мартина. Но Риша доводам не внимала.

Тем утром она стояла у его забора, и терпеливо ждала, пока он проснется. Вик, увидев подругу из окна, торопливо одевался, укладывая в сумку запасной свитер — Риша из какого-то неясного ему кокетства надевала платья под тонкую куртку и под конец прогулки всегда замерзала. К счастью, несмотря на разницу в возрасте, он был чуть выше и шире в плечах, чем его хрупкая подруга, поэтому спокойно одалживал ей свои вещи.

— Мартин, как мне ее уговорить не торчать по утрам у забора и надевать свитер?

«Видимо, никак. Можно оттолкнуть ее, и она перестанет стоять у забора, но это не поможет ей одеваться теплее. А как заставить женщину изменить своим понятиям о красоте я вовсе не имею представления. Даже такую маленькую…»

Когда Риша увидела его, ее лицо озарила неприкрытая, искренняя радость.

— Привет! Пойдем со мной, я видела потрясающую штуку!

Она привычно обхватила его руку и потянула за собой.

— Я была сегодня в студии при школе! Меня туда взяли, представляешь?! Там начальница какая-то жуткая тетка! И она меня заставила читать какую-то невообрази-и-имую глупость, я ничего не поняла — какие-то цветы девушка раздает!

Вик шел рядом и улыбался. Риша почти подпрыгивала от восторга, часто дергая его за руку. Она извинялась и через несколько секунд повторяла движение. Пальцы она при этом не разжимала.

— Ну я прочитала — думаю, если девушка раздает цветы, значит, что-то хорошее происходит, верно? Я читаю радостно, а она как закричит на меня: «Да что же это такое! Куда ты лезешь, если ничего в литературе не понимаешь!» — Риша остановилась, нахмурила брови и опустила подбородок, пытаясь подражать перекошенному злостью брыластому лицу.

Вик рассмеялся — больше старанию, с которым она копировала женщину, чем самой неуклюжей пантомиме.

— Ну я и решила все, меня не возьмут. А у нее помощница рядом сидит. Она говорит: «Да что вы, Маргарита Николаевна, заставляете детей читать эту тягомотину? Пусть девочка любой любимый стишок прочитает». А я так испугалась, что вот ни строчки не могу вспомнить…

Они шли по лесу, и Вик, слушая ее, удивлялся, как все удивительно преобразилось. Птицы, казалось, сошли с ума, и без всякого лада кричали о наступившей весне. Черные остовы деревьев покрылись золотисто-зелеными тенями молодой листвы и солнечного света. И эти прохладные блики, ложась на лицо Риши делали его удивительно живым. Куда-то делась ее бледность и меланхоличность, забитость и серость. Лицо обрело краски, а глаза сияли, наполненные недосягаемым весенним небом.

— И вот, представляешь, я ей первые попавшиеся строчки: «Каждый вечер деревья падают в тени деревьев!» Сама испугалась, с испугу забыла, откуда я их знаю, но стихотворение до конца дочитала. Она у меня так удивленно спрашивает: «Чьи это стихи?». А я понятия не имею, и поэтов всех забыла. Это, говорю итальянский поэт Витторио. Откуда бы только взялось…

Вик услышал, как смеется Мартин. Одно это уже делало этот день удавшимся — Мартин смеялся очень редко.

— В общем, откуда взялся Витторио я тоже понятия не имею.

— А если бы меня Федей каким-нибудь звали?

— Ну был бы Феодосий, — серьезно ответила девочка. — А чьи, кстати, это стихи?

— Этого человека зовут Мартин.

— Как… гуся?

— Нет, как… да, как гуся. А вообще — был такой святой, Мартин. Один из пяти покровителей Франции.

Недавно Вик, роясь в непрочитанных книгах на чердаке, нашел истрепанную Библию и идущий к ней в комплекте томик с комментариями. Библией он не заинтересовался, а в комментариях нашел описание святого Мартина. На помутневшей от иллюстрации всадник в зеленом разрывал пополам зеленый плащ.

Мартин давно представляться ему в длинном зеленом пиджаке, и Вик решил, что это такой знак.

— И где он жил, этот твой Мартин?

— У моря, — вздохнул Вик, наклоняясь, чтобы сорвать стебель, покрытый маленькими, красными цветами.