Мы — из Солнечной системы

А требовалось двадцать тысяч, не более. Из нескольких миллионов, безукоризненных во всех отношениях, превосходно подготовленных кандидатов, институт отбирал студентов, стыдно сказать, по жребию. Но костлявого, долговязого, несколько хмурого парня, по имени Герман Шорин, не было даже среди кандидатов. Его забраковали из-за насморка. Хватало людей со здоровой носоглоткой.

199 миллионов 980 тысяч отвергнутых смирились с неудачей, подыскали себе нужные и интересные занятия на Земле. Шорин не смирился. Он поселился в Космограде, взял первую попавшуюся работу и три раза в неделю обходил все этажи космических управлений, справляясь, не освободилось ли место — любое, самое малоинтересное. Ему отказывали, сначала вежливо, потом с усмешкой, даже со скрытым раздражением, потом привыкли, стали заговаривать, окликать, благодушно подбадривать. Упорство, даже не очень разумное, внушает уважение невольно. И однажды в Санаторном управлении судьба улыбнулась юноше. «Ты сходи в космическую клинику,— сказали ему.— Там сиделки требуются в отъезд».

Сиделками обычно работали женщины, пожилые и семейные. А матери семейства не так уж хочется, бросив дом, мчаться на Луну или на Марс. Шорин был брезглив, совсем не рвался ухаживать за больными. Но если к звёздам нет иного пути… Кто знает, похожи ли на людей небожители? Слизистые с присосками щупальца тоже не так приятно пожимать. И Шорин пошёл в сиделки.

Так отверженец с хроническим насморком оказался в космосе, и даже раньше тех, кто выиграл это счастье по жребию. И ещё крепче поверил он в свою функцию. Явно же: судьба ведёт его на звёздную дорогу.

Своими глазами увидел он Луну, латунный глобус с круглыми следами, как бы печатями космоса. Был очарован подобно Киму и разочарован немножко подобно Киму же.

Разочарован, потому что и в те времена, четверть века назад, Луна уже была маленьким подобием Земли.

И были тут города, и дома, и сады с худосочными цветами, и гостиница, и ванны в двойных номерах.

Уже не Земля и не совсем ещё космос. Преддверие, космический вестибюль. Дальше надо идти.

Но опять перед Шориным стояла стена, та же самая — арифметическая.

Примерно сто тысяч человек трудились в те годы на Луне. Из ста тысяч не более ста уходили в дальние экспедиции на край или за край Солнечной системы. Обычно это были заслуженные учёные: астрономы, геологи, физики.

Стать заслуженным учёным? Не всякому целой жизни хватит.

Одну только лазейку нашел Шорин, одну слабую надежду. Иногда в дальние экспедиции, где экипаж бывал невелик, требовался универсал, мастер на все руки: слесарь, токарь, электрик, повар, астроном, вычислитель, санитар, садовод в одном лице, подсобник в любом деле.

И юноша решил стать подсобником-универсалом.

Он кончил на Луне фельдшерскую школу, курсы поваров, получил права лётчика-любителя, сдал курс машинного вычисления и оранжерейного огородничества, научился работать на штампах и монтажных кранах.

Сначала его обучали с охотой, потом с удивлением, с некоторым раздражением даже («Тратит время своё и наше, спорт делает из учения»), а потом с уважением. Шорин со временем сделался достопримечательностью Луны («Есть у нас один чудак, двенадцать дипломов собрал»). О нём рассказывали приезжим, и разговоры эти дошли до нужных ушей.

В одну прекрасную ночь, лунную, трёхсотпятидесятичасовую, молодого полимастера пригласил Цянь, великий путешественник Цянь, исследователь Прозерпины, глубин Юпитера и семидесяти семи астероидов, на которые до него не ступала нога человека.

— Хотите лететь со мной на большую комету? — спросил он.

— Но у меня хронический насморк,— честно предупредил Шорин.— Я не различаю запахов. Любая комиссия меня забракует.

— Космачи по-разному выбирают помощников,— сказал Цянь.— Одни предпочитают чемпионов ради выносливости, другие — рисовальщиков за их наблюдательность. Иные ищут исполнительных, хлопотливо-услужливых, иные — самостоятельно думающих, инициативных, иные считают, что важней всего знания, и выбирают эрудитов. У меня своё мнение. По-моему, в космос надо брать влюблённых в космос. Тот, кто влюблён по-настоящему, сумеет быть исполнительным и самостоятельным, эрудитом, художником и чемпионом.

— Разве каждый может стать чемпионом? — спросил Шорин.

— Если влюблён по-настоящему — станет.

Так случилось, что Шорин второй раз выиграл в лотерее.

Выиграл или заслужил выигрыш?

Что делал он на комете? Всё. Готовил обеды увлечённым микроскопистам, помогал завхозу, электрикам, кибернетикам, ходил с геологами за образцами, долбил шурфы, носил лёд в термосе, составлял ведомости, надписывал наклейки, хранил банки, укладывал коллекции в контейнеры.