Мы из российской полиции

Он даже не смог уловить и осознать тот момент, когда его былая несокрушимая приверженность своим убеждениям, казавшаяся ему подобной гранитной скале, вдруг осела грудой рыхлого песка, а в теле появился животный страх неприятия боли. Только теперь он вдруг понял пытаемых и убиваемых им русских мальчишек, которые любой ценой жаждали избежать боли и сохранить свою жизнь. Только теперь до него дошло в самой полной мере, что именно они испытывали, деморализованные и обезоруженные солдатики, вдруг оказавшись в руках хмурых, безжалостных бородачей, которым были смешны их стоны и слезы.

Теперь и сам «супермен» на какой-то миг вдруг ощутил себя слабым, беззащитным мальчиком, которому очень хочется жить, а злой и жестокий чужак со взглядом разозленного тигра намеревается отнять его единственную жизнь. Подойдя к двери подвала – мощной, сработанной из толстой стали с кодовым замком, он попытался взять себя в руки и хоть каким-то образом противостоять молчаливому, бескомпромиссному прессингу русского. Но его попытка принять позу храброго и мужественного воина была мгновенно пресечена жестким, отрывистым ударом по почкам, отчего все его тело от пяток до макушки пронизала нестерпимая боль.

– Говоришь, в Чечне воевал против русских? – с чуть заметной, но страшной, многообещающей улыбкой спросил чужак. – Небось развлекался в бандитских походных борделях с отнятыми у родителей русскими девчонками и пытал русских пацанов? Совет тебе могу дать только один: не рыпаться и исполнять все, что прикажу. Иначе тебя, пса поганого, я голыми руками порву на части. Набирай код и открывай дверь! – свирепо приказал он.

– Нужен кодовый ключ… – с трудом выдавливая слова из внезапно пересохшей гортани, с некоторой даже мольбой в голосе известил совсем недавно «бесстрашный храбрец», безропотно проглотив брошенное в его адрес «vile dog».

Молча достав из кармана связку ключей, взятых у Керима, Лев сунул их в руки своего пленника. Тот непослушными руками выбрал из связки один, продолговатый, и, вложив его в подходящее по форме углубление на плате замка, ткнул пальцем в несколько кнопок. Спустя несколько секунд дверь, загудев, открылась сама.

– Иди вперед! – Гуров указал взглядом в сторону входа.

Он знал, что в таких местах возможны самые разные ловушки, и поэтому решил обезопасить себя с первых же шагов. Тот неохотно шагнул внутрь и остановился, со страхом и ненавистью поглядывая на своего пленителя. Лев, шагнув следом, с внутренней стороны двери выпустил в замок несколько пуль из отрывисто хлопнувшего пистолета. Из замка полыхнули искры, и где-то в толще стены сразу же умолкло гудение мотора. Пнув дверь ногой и убедившись, что теперь она уже гарантированно не закроется, превратив подвал в западню, он ткнул «супермену» в плечо набалдашником пистолетного глушителя. Тот, окончательно потерянный и морально уничтоженный, молча пошел вниз.

Помещение подвала с потолка заливал свет ламп, укрытых плафонами. Сам подвал представлял собой отделанное керамической плиткой помещение с рядами металлических шкафов, закрытых на кодовые замки. Но здесь явно степень защиты была гораздо меньшей, нежели на входе. Приказав «супермену» стоять не двигаясь, Лев нашел на связке ключей подходящий по форме лунки на плате замка и, вставив его туда, услышал тихий щелчок. Без труда открыв дверь шкафа, он увидел штабеля новеньких, в смазке, американских автоматических винтовок «М-16».

Краем глаза поглядывая за своим пленником, Гуров достал видеокамеру и сфотографировал содержимое шкафа. Затем проверил прочие. В соседнем оказалась всевозможная амуниция, далее – коробки с пистолетами, некоторые из них висели в кобуре, уже заряженные и готовые к бою. Затем шло легкое стрелковое оружие, наподобие израильских «узи». Отдельным штабелем в этом же шкафу лежали коробки с дудаевским «Борзом».

Когда Гуров заканчивал съемку шкафа с пистолетами-пулеметами, неожиданно он услышал сбоку звук быстрого, крадущегося шага. Не раздумывая, выхватил пистолет и резко, с уходом вправо и вниз, развернулся к «супермену» лицом. Он увидел своего пленника у шкафа с пистолетами. Выхватив один из них, тот вскинул оружие, целясь в сторону Льва. Два выстрела прозвучали почти одновременно. Один – как безобидный хлопок лопнувшего шарика, другой – оглушительный, бьющий по барабанным перепонкам, слышимый за пределами подвала.

Нырок, «на автомате» выполненный Гуровым, в который уже раз помог ему уйти от пули, выпущенной в него с каких-то десяти шагов. А вот «супермену» повезло меньше. Получив пулю в грудь, он повалился на пол, ощущая нестерпимую, жгучую боль, от которой перехватывало дыхание. Его тело, сразу же став непослушным, распласталось на полу. Но он еще был жив. Что-то пытаясь сказать, «супермен» с безграничной ненавистью взирал на своего погубителя и лишь беззвучно двигал посиневшими губами.