Мы дрались с «Тиграми»

Уличные бои — самые страшные. Окопаться на брусчатке невозможно, а к стальным осколкам добавляются осколки камней. И стреляют по тебе изо всех окон. Я впрыгнул с улицы с пистолетом в руке на подоконник открытого окна. Не успел подняться с четверенек, как с треском от удара ноги открывается дверь изнутри дома и два немца-автоматчика вламываются в комнату это окно защищать — вскинули автоматы и тут же расстреляли бы меня в светлом проеме. Я опередил их всего на полсекунды. Мои пули успели поразить их точно в головы. Опоздай я на секунду с прыжком в окно, не оторви руку с пистолетом от подоконника, уж не говоря о промахе, — получил бы очередь с четырех метров. Не иначе, всевышний успел сжалиться надо мною и подарить мне это спасительное мгновение!

Потери у нас были очень большие. Помогли танкисты. Они не подставляли свои машины под фаустпатроны из подвалов и окон, а ломали стены домов и двигались сквозь эти проломы. Для обитателей домов было неожиданным, когда вдруг рушилась стена и на кухню или в спальню въезжал весь в пыли советский танк.

Однако до центра австрийской столицы мы не дошли. Вену взяли 13 апреля 1945 года уже без нас. 7 апреля нашу дивизию отвели из-под Вены и направили брать чешский город Брно.

Как и в других славянских странах, чехи и словаки встречали нас восторженно. Как освободителей и братьев по крови. Празднично одетые толпы людей стояли на обочинах дорог, на улицах, радостно приветствовали нас, стремились пообщаться, прикоснуться к нам руками, обнимали нас, угощали всякими сладостями и фруктами. Чехи постоянно сообщали нам о местонахождении немецких войск или где они скрываются, вместе с нами принимали участие в поиске фашистов. Они ненавидели немецких оккупантов за высокомерие и пренебрежение, за грабежи и притеснения. Прорывавшиеся к американцам фашисты в селе Великие Межеричи расстреляли 120 чехов — якобы за нарушение оккупационного режима.

21 апреля мы с боями вплотную подошли к Брно.

Ранение под Брно

Раннее солнечное утро 22 апреля 1945 года. Впереди чешский город Брно. У нас все готово к атаке. Со своим артиллерийским дивизионом я поддерживаю стрелковый полк. Наш с командиром полка наблюдательный пункт размерами три на четыре метра расположен в небольшом глиняном карьере на склоне пологой горы прямо перед городом. Мы хорошо замаскированы, только объективы стереотрубы торчат над краем карьера. С волнением еще раз всматриваюсь в немецкий передний край. Скоро он скроется в дыму и облаках пыли от разрывов наших снарядов, и пехота бросится в атаку на вражеские позиции.

Неожиданно к карьеру подбегает связист-пехотинец с пучком телефонных проводов. Человек лет тридцати, бывалый и самоуверенный. Шапка набекрень, фуфайка расстегнута, похож он не на военного, а на колхозного конюха. Став во весь рост на краю карьера, начинает деловито распутывать провода.

— Не демаскируй нас, быстро прыгай в карьер! — кричу.

— Во артиллеристы, вечно они боятся, — проворчал, усмехнувшись, пехотинец.

Вмешался командир полка, цыкнул на разгильдяя, приказал быстро спуститься в ровик. Связист не успел отреагировать на приказ, как впереди нас шлепнулась немецкая мина. Сзади карьера разорвалась вторая, а в небе послышался посвист третьей. Значит, немцы рассмотрели в стереотрубу провода в руках связиста, догадались, что перед ними командный пункт русских, и теперь ведут пристрелку. Услыхав близкие разрывы, все обитатели карьера бросились к глубокой нише, вырытой в передней стенке карьера. Не торопясь, шагнул к нише и я. Но она была уже целиком забита людьми. Приседая на корточки, я хотел прижаться к выступавшей наружу чьей-то спине. Но мне помешал связист-нарушитель. Испугавшись обстрела, он прыгнул в карьер и скользнул между мною и нишей. Мое приседание он затормозил, а сам шлепнулся задом в пол ямы. И в этот момент в метре сзади меня взорвалась третья мина. Она точно угодила в карьер. Ее смертоносные осколки поразили бы меня насмерть, но большая их часть проскочила между моих ног и разнесла весь зад успевшего присесть разгильдяя-связиста. Меня же ударная волна со страшной силой саданула в затылок и спину. Я потерял сознание и упал на левый бок.

Мои товарищи после взрыва вылезли из ниши и обступили мое бездыханное тело. Я не подавал никаких признаков жизни, и они решили, что я убит. Получил ранение в обе ягодицы и солдат-нарушитель — виновник обстрела. Его подняли наверх и отправили в санбат. Меня решили похоронить здесь же, но потом передумали, кто-то предложил похоронить в Брно, как возьмут город.