Мы - до нас

            - Постой-постой! Вроде, как это ты… Но – ведь там точно была другая!

            - Ник… - беспомощно взглянула на него Лена, и тот вдруг радостно хлопнул в ладоши:

            - Подожди! Я же ведь, кажется, их еще пару раз щелкнул!

            Он нажал на кнопку, показывая один кадр, второй, и Лена увидела на экранчике, как от Александра отделяется и поворачивает к ней свое лицо… Людмила!

            В ее кофточке… в ее юбке…

            - Так вот оно что… - разом все поняла она. - Бедный Стасик! Мой бедный умный Стасик! Что же пришлось ему пережить?!

            Она хотела тут же броситься  в лес, найти Стаса и рассказать, как ловко обвели его вокруг пальца Людмила с Александром. Но тут снова появилась задыхавшаяся от быстрого бега Юля.

            - Что, успела предупредить всех о грозе, и они возвращаются на обед? – нехотя приостановилась Лена, со вздохом понимая, что теперь ей сначала придется разогревать суп.

            Но Юля, едва переведя дыхание, сазу набросилась на нее:

            - Какая гроза?! Какой обед?! Там твоего Стаса змея укусила!

            - Как укусила?.. – в ужасе прижала к щекам ладошки Лена.

            - Как-как… Говорят, до смерти!

2

  Вместо ответа князь Мстислав лишь отрицательно покачал головой…

            Князь Илья вышел из поруба, весь в белом, в накинутом на плечи темном тулупе, с горевшей свечой в здоровой руке. Подняв лицо, он посмотрел на яркое зимнее солнце и огляделся…

            В центре двора на троне сидел строгий, недоступный, не то что вчера – дорогой персидский ковер под ногами - князь Мстислав. Справа от него стоял белый конь под седлом, украшенный яркой попоной. Слева – плаха, с воткнутым в нее топором.

            «Ну вот и все…» - понял князь.

            Перекрестившись на маковки церкви с золочеными крестами, он отдал свечу подбежавшей женщине, которая прислуживала ему в порубе, и прошел на середину двора.

            Здесь он низко поклонился князю Мстиславу, затем на все четыре стороны - честному народу. Не приметив нигде Гориславы, подумал, что правильно она сделала, что не пришла, и, одним движением сбросив с плеч полушубок, протянул обвязанную руку тиуну.

            Заполнивший двор терема народ разом подался вперед.

            Иностранные гости, что-то лопоча между собою, с жадным любопытством ждали, что произойдет дальше.

            Тем временем тиун тщательно проверил целостность печати, громко объявил:

            - Не тронута!

            И, сам сорвав печать, принялся медленно разбинтовывать руку.

            Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как падает с заснеженной ели на твердый наст промерзший, сухой снег…

            А тиун все не торопился…

            - Да что оно там медлит? – даже возмутился Мстислав Мстиславович.

            Наконец, тиун, высвободил ладонь, всмотрелся в нее, поднес ближе к глазам и, вместо того, чтобы во всеуслышанье сообщить приговор, вдруг пораженно прошептал:

            - Чисто…

            - Чисто… - эхом отозвалась ближе всех находившаяся с продолжавшей гореть свечой женщина.

            - Чисто! – радостно крикнул вчерашний раб, а теперь гончар, Чудин.

            И, из в уст в уста, по толпе понеслось:

            - Чисто!

            - Чисто?!

            - Чисто!!!

            - Как это чисто?! – перекрывая всех, раздался возмущенный голос Бориса Давидовича.

            Расталкивая всех, он грозным, тяжелым шагом направился к князю Илье, но тут как тут перед ним встали два дружинника. Это были те самые воины, что спасли князя Илью в порубе ночью. Выставив перед собой копья, они нацелили их острия прямо на князя Давида.

            - А ну, осади! Прочь с моего пути! - проревел Борис Давидович, хватаясь обеими руками за копья и силясь отвести их от своей груди. Лицо его побагровело от натуги. Но богатыри стояли еще тверже.

            - Чисто!

            - Чисто!

            - Чисто! – снова радостно загомонили в народе.

            Князь Мстислав, встал с трона, не торопясь, подошел к нему и тоже со всех сторон осмотрел руку и негромко, но так, что услышали все сказал:

            - Божий суд свершился. Князь Рюрик-Илья – неповинен!

            Услышав это, люди принялись истово креститься. Многие начали вставать на колени и кричать князю Илье, что просят у него прощения, за то, что думали о нем плохо…

            Сам же князь растерянно смотрел на свою ладонь, действительно, чистую, без единой язвинки и следов ожога.

            К нему подбежал Мстислав Мстиславович и затряс в своей руке эту ладонь, поздравляя его. Молодая княгиньюшка бросилась в терем, сообщать неслыханную радость Гориславе…

            Только иностранцы были разочарованы тем, что, побывав на Руси, так и не увидели настоящей русской казни.

            Да Борис Давидович подошел к Мстиславу и недовольно сказал:

            - Отдай мне его, князь… Это мой пленник!

            - Не могу! – в ответ на это развел руками князь Мстислав и показал глазами на храм: - Сам Господь простил его!

            - Князь! с нескрываемой угрозой не отступал князь Борис. – Отдай мне моего обидчика!

            Вместо ответа князь Мстислав лишь отрицательно покачал головой и с усмешкой сказал:

            - Не трать времени на уговоры, князь. Если я не ошибаюсь, ты торопишься во Владимир?

            А что мне еще остается делать? - огрызнулся князь Борис. – Ты сам вынуждаешь меня ехать с жалобой теперь уже на тебя к великому князю! А я ведь приехал сюда, чтобы искать дружбы с тобой!

            - Для чего? – испытующе посмотрел на него Мстислав.