Мы, дети золотых рудников

Девчонка села ко мне на колени и обняла за шею. А мне вдруг стало так жарко и задышливо от нее, от ее кофты. Мне казалось, что ее руки – это ветви дерева, и их не две, а целая сотня, и они обвивают меня и душат. Началась Вспышка. Девчонкино лицо было близко от моего, она улыбалась, но во время Вспышки вокруг меня все искажается. Я видел перед собой лишь злую усмехающуюся морду. Я не придумал ничего лучше, как схватить со стола первую попавшуюся бутылку и плеснуть содержимым девке в лицо. Это оказалась уксусная кислота. Девчонка упала и стала кричать, руками закрывая лицо. Прибежали Архип с подругой. Умыли ее холодной водой. Глаза у нее были красные и какие-то заплывшие, слезились, девчонка кричала, что ничего не видит. Ее отвезли в больницу, оказалось она получила химические ожоги слизистой и верхнего, и нижнего века на обоих глазах. Нам повезло, так как ее родители оказались наркоманами. Мы просто от них откупились – дали им денег, все наши накопления с последних дел. До суда дело никто доводить не стал. Я не видел ее после этого, даже не знаю, восстановилось у нее зрение или нет. Да мне, честно говоря, плевать.

После того случая Архип перестал брать меня к девчонкам. Слухи об истории с уксусной кислотой разошлись быстро. Больше ни одна девчонка не считала меня милахой и не просила Архипа познакомить ее со мной. Вот так…

Вдруг в толпе появляется знакомое лицо. Лицо, которое совершенно не вписывается в обстановку этого гадюшника. Оно совсем другое. Ханна никак не может находиться сейчас здесь. Это невозможно!

Я вскакиваю с места, задеваю стол. Звякают стаканы.

– Эй, Брык, ты куда? – удивленно спрашивают друзья, но я не отвечаю. Быстро иду туда, где увидел ее лицо.

Так и есть. Это она. Стоит, высматривает чего-то. Бейсболка, сверху накинут капюшон толстовки, застегнутой до подбородка, – но я все равно ее узнал!

От злости меня начинает трясти. Да как она посмела прийти сюда? Идиотка! Она не понимает, что ей сюда нельзя?

Смотрю по сторонам – не видит ли Архип? Но он далеко. Хватаю эту смелую дуру сзади за капюшон и тащу на задний двор.

– Зачем приперлась сюда? – зло кричу на Ханну.

* * *

– Ты здесь, Брык?

Вот черт. Это голос Архипа. Он открывает дверь.

Он сейчас увидит ее! И узнает! Нет, я этого не допущу.

Я хватаю Ханну и швыряю на мусорный бак. Она падает вместе с ним. Беги, дура! Спасайся.

– Пошел прочь! – кричу я ей, мысленно молясь, чтобы она не повернулась.

Но Ханна все понимает, она выбирается из кучи мусора и убегает не оборачиваясь.

– Кто это был? – спрашивает Архип.

– Да какой-то обсосок. Выбесил меня, – равнодушно пожимаю плечами.

Архипу больше не интересно произошедшее. Он показывает на дверь:

– Пойдем обратно?

Я на секунду оборачиваюсь и смотрю в переулок, в котором скрылась Ханна. Облизываю губы, вспоминаю, как осмелился поцеловать эту девчонку. Это странно… Странны сами ощущения. Мне не было ни душно, ни жарко. И голова не кружилась. Поцелуй не спровоцировал Вспышку. Оставил только приятные воспоминания… Что же это значит? Неужели я могу быть не опасен для Ханны?

Эта мысль меня так заводит, что в пивную я возвращаюсь на взводе. Мне нужно выплеснуть эмоции.

Хватаю стоящую рядом со входом пустую бочку и с рычанием бросаю ее в толпу.

Я знаю, что нарываюсь. Но мне только этого и надо. Я стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Ну же? Кто на меня?

Тут же с матюгами вскакивает несколько человек.

Е-е-е! Пошла жара в хату!

* * *

Я знаю, что она оставила свой мешок на заднем дворе. Прихожу за ним после того, как все расходятся.

Хм. Мне кажется, или это мешок Бобра или еще кого-то из зоопарка? Рычу от злости и сплевываю. Морщусь от боли: в драке в пивной получил хороший боковой в нижнюю челюсть, теперь больно глотать и сплёвывать, болят зубы при сжатии и между двумя зубами что-то щелкает.

Развязываю мешок. Внутри – желтое платье. Я глажу мягкую гладкую ткань и прижимаю ее к лицу. Вдыхаю непривычный запах. Это платье здесь, в Чертоге, как кусочек Марса, упавший на Землю. Ему здесь не место. Надо вернуть его хозяйке.

В Холмах – ни души. Все уже давно спят в своих мягких кроватях, за стенами своих уютных сказочных домиков.

Створка окна в комнате Ханны приоткрыта. Я осторожно пробираюсь через сад и заглядываю в окно.

Лунный свет освещает комнату.

Здесь все в фиолетовых тонах. Во всю стену – огромное зеркало. На обоях по всей комнате прямо под потолком тянется музыкальная линия нот. И какая-то надпись… Я достаю фонарик и свечу под потолок. Hanna’s melody. Мелодия Ханны. Это мило, так по-девчачьи.

На прикроватной тумбочке – торшер и искусственные цветы в вазе. На полках – книги и игрушки.

Ханна спит под сиреневым одеялом. Волосы в лунном свете точно серебряные. Мне хочется посветить на нее, рассмотреть получше, но я боюсь, что ее разбудит яркий луч фонарика. Поэтому могу любоваться только волосами, все ее лицо остается в тени.

На полу – небольшой пушистый коврик.