Мы даже смерти выше... Николай Майоровв

вступает в силу, чем дальше, тем полнее соединяясь с

крепнущим мастерством. Такие стихи, как «Мы», «Рождение

искусства», «Что значит любить, «Нам не дано спокойно сгнить

в могиле», «О нашем времени расскажут» — уже стихи

молодого мастера, хрестоматийные произведения, без которых

не станет полной любая антология советской поэзии XX века.

Нет, поэзия не была мачехой для Майорова и его

сверстников — поэтов. Она была доброй, хотя и строгой

матерью и как бы ждала: вот дети окончательно вырастут,

окрепнут, тогда и выпущу их в свет. И они не торопились

печататься, довольствуясь признанием друзей и учителей.

Стихи Майорова высоко ценили Сельвинский, Луговской,

Антокольский, их одобрение он принимал со спокойной

гордостью. Виктор Болховитинов, старший его сверстник,

работавший тогда в университетской многотиражке,

пользовался каждой возможностью публиковать его стихи, но

многотиражка остается многотиражкой. Газеты, журналы,

сборники — все это пришло много позже того, как на

Смоленщине вырос безымянный холмик. И если они —

Майоров и его сверстники — ушли из жизни, «не долюбив»

поэзию, а плоды этой будущей любви могли бы быть щедрыми

и прекрасными, то поэзия не забыла о своих детях…Не

долюбили они и жизнь — слишком мало узнав ее радостей,

мало «испрожив-испроведав», по народному выражению.

Но страну свою они долюбили до конца. В этом они уже

расписались не стихами, а кровью…И Родина одарила их

ответной любовью.

… Были цветы и речи, и на доме, в котором жил наш

сверстник, появилась дощечка с надписью: «Улица Николая

74

Майорова»46. Да, казалось, совсем типичный для нашего

поколения человек, но это была типичность обобщающего

образа…

Андрей Турков

Слово о поэте

Иногда мне кажется, что должен существовать кинотеатр,

где изо дня в день шли бы суровые кинохроникальные ленты

времен Великой Отечественной войны, представляющие самые

разные стороны этой народной эпопеи. И какой бы сюжет ни

возникал на экране, ему обязательно отыщется

«аккомпанемент» в виде того или иного стихотворения,

написанного иногда знаменитым, а то и вовсе безвестным

поэтом, — так много и в таких разных направлениях сделано

было советской поэзией в те годы.

Где начинался этот великий подвиг нашей поэзии?

Пожалуй, даже не в первый день войны, а порой в тех

студенческих аудиториях, где бурлили молодые и дерзкие

поэты,

Павшие в первые же месяцы жесточайших боев, не

успевшие почти ничего сложить в эту пору, но зато уже на

учебной скамье, как принято говорить, трубившие тревогу,

звавшие своих сверстников вглядеться и вдуматься в ближайшее

будущее.

Они были не столько первыми жертвами войны, сколько

первыми ее бойцами, завещавшими потомкам устами автора

этой книги — Николая Майорова:

… пусть под именем моим

Потомок различит в архивном хламе

Кусок горячей, верной нам земли,

Где мы прошли с обугленными ртами

46 11 декабря 1964 года 1-я Авиационная улица согласно решению

исполкома Ивановского горсовета получила имя поэта Николая Майорова.

75

И мужество, как знамя, пронесли.

Всего несколько лет поэтического труда досталось на долю

Николая Майорова. Его творческий путь был горестно краток.

Молоденький, необстрелянный солдат поэзии, он сразу попал в

жестокую переделку, и несколько наивная пестрота его ранних

стихов стремительно сменялась суровыми и трезвыми нотами

присяги на воинскую верность своему времени, своему долгу:

Моя земля — одна моя планета.

Она живет среди ночей и звезд.

Мне говорят, что путь бойца-поэта

В ее ночах не очень будет прост.

Но я иду.

Есть у Николая Майорова стихи о том, как война украла у

астронома, загнанного в бомбоубежище, небо. Но сам поэт не

отдал ей, уже подступавшей к нашим границам, неба и звезд

своей родины, «зеленого зелья тополей», пенившегося на ее

просторах, «лебединой повадки» волжской волны — всего мира,

который:

… зовет тебя и дразнит,

Как женщина с ума сводящим ртом…

Ему мечталось десятилетиями:

… ходить землей, горячею от ливня,

и славить жизнь…

Ему пришлось пройти землей, горячей от взрывов и

пожарищ, и отдать за нее жизнь, отдать жизнь ради миллиона

жизней. Он с любовью вглядывался в посуровевшее лицо

родины:

Бурлаками с звонкой бечевою

шли отлогим берегом вязы.

76

… Дымом потянуло из ложбины,

Ветер дол тревожил горячо.

Кисти окровавленной рябины

Тяжело свисали на плечо.

«Звон» этой туго натянувшейся бечевы слышен в

последних стихах поэта, подставившего свои молодые плечи

под тяжелый груз, легший на его поколение и на весь наш народ

в годы войны с фашизмом.

В одном из стихов Майоров мечтал, «чтобы смерть застала

у высот».

Он погиб во время первого большого наступления

советских войск — 8 февраля 1942 года. Могила его затерялась,

место гибели точно не установлено.

Я не знаю, у какой заставы

вдруг умолкну в завтрашнем бою…

Могли бы в огромных событиях этих и последующих лет

затеряться и сами стихи молодого, почти еще не печатавшегося

поэта, известного по большей части лишь своим ивановским

землякам и московским студентам, многие из которых

разделили его судьбу. Но нашлись у него друзья, которые если

не смогли вынести с поля боя его самого, то вынесли память о