Мы Бреннаны

– Не-а. – Кейл бросил пиджак в конторку, налил себе пива и рюмку водки, отнес то и другое в дальний конец бара и уселся на сиденье. Правило заведения не позволяло ему рассиживать в собственном баре в рабочее время. Но сегодня вечером он сделал исключение.

Через несколько минут Джеки подошел к нему. Он перевел взгляд с напитков Кейла на его лицо.

– Санди? – спросил он.

Кейл не ответил.

– Понятно. – Джеки повернулся и пошел прочь, оставив Кейла наедине с крутившимися в голове мыслями о задачах, у которых не было правильных решений.

Глава семнадцатая. Джеки

– Понято.

Конечно же Санди. Иначе с чего бы Кейл был в таком настроении. Джеки продолжил подготовку к закрытию, оставив Кейла пялиться в кружку с пивом. Денни вчера вечером дома упомянул Кейла. Что бы ни произошло (или пока не произошло) между Кейлом и Санди, очевидно, что они все еще держат друг друга мертвой хваткой. Джеки опасался, как бы неразбериха чувств снова не вынудила ее бежать. Как раз тогда, когда худшее осталось позади.

У Джеки не свалился груз с души даже тогда, когда Санди им во всем призналась. Он и не сознавал, как сильно ему хотелось получить возможность объясниться с ними, чтобы все поняли: он не сидел сложа руки, не бездельничал после того, как нашел Санди свернувшейся в комок на полу того захудалого бара. Видимых повреждений не было, но с ней явно обошлись жестоко.

Когда в то утро он привез ее из больницы домой, то сразу дал предписанные врачом лекарства и уложил в постель, в которой она свернулась клубочком и укрылась одеялом до подбородка. Потом он сел в кресло за ее столом и ждал, когда лекарства подействуют: тело ее немного распрямилось, рука, сжимавшая край одеяла, расслабилась. Убедившись, что она почти уснула, он встал на колени возле кровати и задал вопрос, который словно кричал у него в мозгу, заглушая все остальное:

– Санди, кто это так тебя?

Глаза ее разом распахнулись, и Джеки почувствовал себя полным дерьмом. Но он должен был узнать, а не получи он ответ в тот момент, он не получил бы его уже никогда.

– Я ничего не сделаю, – сказал он. – Клянусь.

Пустейшее из когда-либо данных им обещаний, но ему было плевать. Кто-то довел наркотиком до беспамятства и изнасиловал его сестру.

Она уткнулась головой в подушку: – Джеки… прошу тебя…» – У нее покатились слезы.

– Скажи, кто это был, чтобы я твердо знал, что он не вернется.

Во взгляде, что она метнула в него, был один только страх. Господи, что же ему сделать, чтобы узнать имя гада?

Она заговорила так тихо, что пришлось склониться к ней.

– Это был бармен. Билли Уэлш. Он… – Она говорила сумбурно, цепляясь за каждое слово, наволочка промокла от ее слез, тело вновь свернулось в тугой комок. – Он мне напитки приносил и… должно быть, затащил меня наверх.

От гнева Джеки затрясся и с силой стиснул кулаки.

Ее лоб покрылся испариной.

– Он так злился. Он нас ненавидит. – Потом она закрыла глаза. – И это все, что я помню.

Пока она спала после приема снотворного, он, оставаясь рядом, почти продумал план. Начинался он с игры во «что, если». Придерживаясь предполагаемого, Джеки мог свободнее и трезвее мысленно перебирать подробности. Что, если прихватить из бара револьвер и отыскать этого отморозка, подкараулив его где-нибудь одного? Что, если я ему врежу и не смогу остановиться? Как бы Денни поступил, будь он тут? Ни одно из вероятных последствий он не мог продумать до конца, но и бездействие не казалось ему выходом.

Когда она отключилась, он отправился в паб Бреннанов, достал револьвер из чехла за холодильником и сунул его в карман куртки. Потом поехал в «Жестяную дудочку». Тертый калач за стойкой бара брезгливо сообщил, что Уэлш ночью уволился и уехал. Когда он сказал, что Джеки волен обыскать пустую комнату наверху, он отправился туда. Однако застрял наверху лестницы, уставившись ненадолго в закрытую дверь, прежде чем решить, что попросту не сможет сделать этого. Частично решение было продиктовано самосохранением. Он знал, что случилось с ней за этой дверью, и вид самого места мог бы придать смутным видениям сознания четкий фокус. Но к тому же его словно что-то предостерегало: входить нельзя, это было бы еще одним насилием над его сестрой.

Когда он клялся Санди никому не рассказывать о случившемся, ему и в голову не пришло, что она не передумает. Джеки полагал, что, будучи подальше от того места и чувствуя себя в безопасности, Санди расскажет все семье и заявит в полицию. Она отказалась от анализов на насилие в больнице под влиянием дерьма, которое ей наговорила Грааль, но медсестра сообщила ему, что у нее будет семьдесят два часа, чтобы передумать и пройти обследование. Вот он и провел следующие три дня, крутясь вокруг нее, стараясь ненавязчиво напомнить: часы-то тикают. Только Санди не собиралась менять свое мнение.