Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.)

В дремучем и глухом лесу как будто шорохи слышны.
Здесь древо старое стоит и полно тайных чувств.
А корни влажные его оделись буйно в мох.
Кривые ветви старика бьет ветер, бьет и гром.
А в самом сердце у ствола – огромное дупло.
Как может рассказать оно о странностях своих?
Как говорят, Вэй Янь[67], Юйкэ[68] —
                                                                                              по смерти духом стали.
Как много тех, кто может знать,
                                                                               где Тайна Неба есть?
И неподвижно у окна перед картиной этой
Смотрю, сколь много глубины на кончике кистей.

На другой стене висели четыре свитка, на которых были написаны стихи, воспевающие пейзажи четырех времен года. Кто сочинил эти стихи, тоже неизвестно. Но каллиграфический почерк был очень красивый и изящный. Он подражал квадратному стилю китайского каллиграфа Чжао Мэнфу[69].

Стихи на первом свитке гласили:

За занавесью комнатной арома благовоний,
А за окном в саду цвет персика как дождь.
Вот колокол уже пробил. Звонит о пятой страже.
                                                                                                                                Проснулась я.
А у пруда, где лотосы цветут,
                                                                     кричит о чем-то цапля в белом.
Весной у ласточек птенцы день ото дня растут.
Закрою плотно я покоев женских двери.
Замру в усталости. Застынет движенье
                                                                                                            золотой иглы.
А бабочки к цветкам летят, у каждой – пара есть.
О чем-то спорят и летят по саду они в тень,
Туда, к цветам опавшим.
И с дрожью холод проберется в зелень юбки.
Весенний ветер без причин не дует вдруг.
И как же разобраться в этом странном чувстве?
В цветах везде танцуют мандаринки-утки.
Весенний свет у госпожи Хуансы,[70]
То красный, то зеленый на окне.
Сад полон аромата от цветов,
                                                                         но дух весенний в тягость.
Тихонько приоткрою полог и смотрю: увядшие цветы.

На втором свитке были такие стихи:

Пшеничный колос начал колоситься,
                                         и ласточек птенцы на крыше уж видны.
Гранаты в садике, что в южной его части,
                                                                       цветут повсюду, освежая взор.
Под голубым окошком женский образ.
                                                 И слышен звук от ножниц при шитье.
Чтоб юбку сшить, она все нарезает
                                                                                         кусочки фиолетовой зари.
Цветут теперь уж зимние жасмины,
                                                                и дождь вдогонку мелко моросит.
В тени акаций белых иволги поют
                                                         и ласточки-жемчужинки в полете.
Опять уж близко время увяданья,
                                                    когда годичный цикл совсем пройдет.
Цвет винограда дикого опавший,
                                                     и пробивается лишь молодой бамбук.
Сорву-ка я еще зеленый персик,
                                                          и брошу им, чтоб в иволгу попасть.
А у террасы южной дует ветер,
                                                                               и солнечные тени не спешат.
От лотосов густые ароматы.
                                                                               И полон пруд водою до краев.
На глубине, где волны темно-сини,
                                                              то там, то тут бакланы на воде.
А за бамбуковой моей лежанкой,
                                                             там, за циновкой – волны ячменя.
На ширме, где река Сянцзян,
                                                                               повсюду стаи белых облаков.
От лени не проснуться мне,
                              и сплю весь день я, проспав уж середину дня.
А на окне горит закатный свет,
                                                                  заря вот-вот на западе зардеет.

На третьем свитке были записаны такие стихи: