Музыка сфер

Вот так на следующее утро он устало явился на место своей службы, поднимаясь по лестнице очень медленно, потому что за ночь его ушибы вызвали окостенение. Его кабинет находился в здании, носившем название Монтегю-Хаус, где нижний этаж занимало Министерство торговли, а Министерство внутренних дел — второй. Здесь он в качестве сборщика и передатчика государственных бумаг получал словно бы нескончаемый поток подозрительных почтовых отправлений, которые пересылали ему с указанием на разные степени неотложности портовые агенты, почтмейстеры и блюстители порядка в графствах: в эти беспокойные времена они писали о зреющих бунтах и измене во всех английских графствах. Газеты, местные листки и даже журналы Корреспондентского общества — все было зерном для жерновов Джонатана; однако главной его обязанностью было проверять перехваченные письма иностранцев, временно задержанные перед отправкой их пакетботом на Континент. Авторами подавляющего большинства их были французские беженцы, переполнявшие Лондон и без исключения подозреваемые бдительными агентами Министерства внутренних дел в шпионаже. Иногда такие письма казались Джонатану достаточно важными, чтобы быть показанными его начальнику Поллоку. Они могли быть представлены и выше, иногда даже и очень-очень высоко, поскольку начальник канцелярии подчинялся товарищу министра, который в свою очередь был в прямом подчинении министра внутренних дел, самого герцога Портлендского.

Как обычно, и в это утро его ожидало обилие работы. Два часа он занимался последними письмами капитанов торговых судов, отправленными из южных портов. Целая пачка их, пересланная ему ревностными клерками почтамта на Ломбард-стрит. Они полагали, что многие, а вероятно, и все, могут оказаться достойными высокочтимого внимания мастера Эбси.

Но к одиннадцати часам утра мысли Джонатана разбрелись — настолько, что он вскочил, рассыпав бумаги.

«Они пишут друг другу, — подумал он. — Париж, Берлин, Рим… они пишут друг другу».

Дела у него на столе могли подождать. А вот дело таинственного врача-астронома не могло. Джонатан схватил шляпу, плащ и твердой походкой вышел из кабинета. Кому, как не ему, было знать, где хранятся все сведения об иностранной почте!

* * *

Почтамт на Ломбард-стрит в самом сердце города кишел клерками, торопливо снующими туда-сюда, и высокие потолки, как и своды коридоров, отзывались эхом на звук их голосов. Джонатан перехватил взгляд одного из них и сказал:

— Одну минуту вашего времени. Я хочу, чтобы вы проверили для меня в ваших записях, нет ли в них писем, которые регулярно посылаются из Лондона в Париж.

Джонатана тут хорошо знали.

— Сию минуту, мистер Эбси, сэр. Под каким именем мне искать?

— Товарищество Тициуса, — сказал Джонатан и повторил фамилию по буквам. Клерк слушал, наморщив лоб.

— Тициус? Какое-нибудь торговое предприятие, сэр?

— Нет, научное, — ответил Джонатан. — Но они постоянно переписываются.

— Так-так. Сейчас же посмотрю, мистер Эбси.

Джонатан ждал его в зале, где клерки возились со своими мешками с почтой. Его клерк отправился проверить книги, в которых регистрировалась континентальная почта, а она отличалась изобилием. Джонатан знал, что всего за неделю Пролив пересекали четыре пакетбота — даже теперь, в военное время. Конечно, это зависело, особенно зимой, от ветра и приливов. С каждой доставкой и сухопугной почты, и пакетботами эти клерки рассортировывали примерно тысячу писем, и из каждой доставки примерно сотня тихо изымалась — по подозрению — и быстро препровождалась в смежный отдел, который неброско приютился между Ломбард-стрит и Шерборн-лейн.

Это был самый важный и секретный отдел департамента министра почт, о котором широкая публика понятия не имела, но близко знакомый Джонатану. В секретном шерборнском отделе старшие клерки скрупулезно прочитывали и переписывали подозрительные письма — если требовалось, то и до полуночи, лишь бы оригиналы могли быть отправлены по адресу на следующее же утро. И нередко получалось, что самого позевывающего дешифровщика вызывали в два, а то и в три часа ночи наточить свои перья и заняться соответственной хитрой работой в колеблющемся свете свечей. И до конца ночи молодые клерки бегали по темным лондонским улицам мимо собора Святого Павла и Лудгейт-Хилла по Стрэнду до Уайтхолла и важнейших министерств — внутренних дел, военного и иностранных дел, — где они вручали по назначению пакеты, помеченные «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО И СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». А там новые глаза впивались в тесные строки, и новые курьеры бегали туда-сюда по тихим коридорам Уайтхолла. Но здесь, в зале почтамта, не было признаков секретности, и клерки занимались сортировкой писем при ярком свете дня, а посетители свободно входили и выходили. Однако Джонатан знал, что и днем, а не только ночью за закрытыми дверями вершилось все, в чем нуждалась воюющая нация.

Мимо пробегали еще клерки, но тот, которому он дал поручение, все не появлялся. Джонатан нетерпеливо прошелся по коридору и посмотрел на свои часы. Ну конечно, конечно же, клерк что-то отыскал. И тут клерк вернулся.