Музыка как судьба

Мастерство композитора заключается в умении выстроить форму, чувствуя и понимая возможности развития, заложенные в самом материале. Талант композитора сказывается во всем: и в форме, и в чувстве тембров. Всего же более, я бы сказал —Й нагляднее, талант композитора выражается в материале. Ибо интонационная сфера, чувство мелодии — есть главная, хотя, конечно, совсем не единственная сила музыкальной выразительности. Жжх Без конца повторяются разговоры о том, что ХХ век устарел, еще бы — ведь теперь, как-никак, последняя четверть ХХ! Но для меня лично Русская классика ХХ века, романсы и песни Алябьева, Варламова, Гурилева, Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина, Чайковского, Рахманинова — это музыка необыкновенной свежести. Идеалы и нравственные ценности Русского искусства ХХ века в моем сознании не поколеблены, до сих пор мне представляются недосягаемыми вершинами. ХХ век только и занимался ниспровержением, но выдвинуть новый нравственный идеал, столь же высокий, не смог! Герой (человек) все более и более мельчал, пока не превратился в куклу (Петрушка), нравственных ничтожеств, наподобие персонажей опер Шостаковича или «Воццек»'”. Герой — нравственное ничтожество или преступник, а иногда и то и другое. И самое главное, что ему никто не противостоит. Гоголь сделал героем подлеца. Достоевский и Толстой — преступников. Пушкин — Борис Годунов. ХХ век — оправдал преступника. Жжх Я пишу на языке, какой у меня сложился под влиянием освоенной мною музыкальной культуры. Естественно, что у других композиторов, например, более молодых поколений, язык складывается иной под воздействием иных, более новых музыкальных впечатлений. Они говорят на несколько ином языке. Ошибочно лишь думать, что сам язык, приемы музыкального письма так важны. Все дело в том, о чем говорит художник. Но дело не только в языке, в тех и иных усвоенных или изобретенных приемах. Дело и в содержании. Ни сам язык, ни форма не являются смыслом произведения. Смысл же сочинению придает его содержание, лежащее вне музыки, но выраженное в звуках. Жжх Додекафонический шаблон, укоренившийся за последние годы в Советской музыке. Абсолютная статика, ибо практически в ушах беспрерывно звучит одна хроматическая гамма, музыка потеряла всякий смысл и превратилась в звукоподражание. 82

Жжх Приходя в балет или оперу, мы часто приносим с собою содержание произведения, и нам важно, чтобы музыка не противоречила знаемому нами, а была в поэтическом соответствии. Жжх Люди, для которых всё ясно. Самонадеянное ремесло, не ведающее сомнений, колебаний. Жжх Чужая музыка не становится элементом общей музыки, она — чужеродное тело и даже становится хуже и уж во всяком случае пошлее. Темы, невыразительные сами по себе, интонационно бедные, безжизненные от бесконечного повторения, становятся надоедливыми. Такая музыка не может длиться долго, более того, она обладает способностью быстро надоедать в силу своей ладовой бедности. Все богатство ладов сведено к хроматической гамме. Прекрасная тема из Квартета ЦП. И. Чайковского развита не по внутренним ее свойствам и поэтому приобретает кое-где пошлый «надрывный» характер. В особенности в звучании медных инструментов. Другая музыка. Также тема из 3-й симфонии обращена в секвенцию, механически повторяющуюся 4 раза, каждый раз на тон выше. «Шикарная» музыка. Много техники, много умения, кропотливой работы, но не хватает вдохновения, нет поэтического ощущения.... Выразительные средства автора сводятся к бесконечным стезсеп4о и Апитиепадо. Нагнетание звучности без мелодии, без смены тонального тяготения. Отсутствие тонального тяготения. Постоянное пребывание в хроматическом ладу сообщает всей музыке однообразно серый колорит. Музыка ниоткуда не уходит и никуда не приходит. Нет точки отсчета. Общий серый тон и колорит от постоянно звучащего хроматического ряда. Слов нет, кроме мелодии... '* Заурядная додекафония. В противоположность полнокровной мелодической теме, теме-образу, серия представляет из себя мертвый ряд звуков. Это музыкальный материал, с которым автор при умении может делать все, что угодно, переставлять его в любой регистр, играть задом наперед и т. д. Мертвый материал не оказывает никакого сопротивления, автор может делать с ним все, что угодно, подвергая его любым изменениям, расчленению, ритмической , играть его сзаду наперед ит. д. Но никакие ухищрения, перестановки, комбинации, изменения темповые и динамические, ничто не в силах сделать эту материю живой, ибо она мертва от рождения. Но, очевидно, автора это совсем не смущает. 83