Музыка как судьба

перестанет существовать, не имея питательных соков. Она обратится в заемное, подражательное сочинительство, не имеющее ни смысла, ни духовного наполнения, ни ценности. 3) Перед нами пример наших республик: Грузии, Литвы, Латвии, Эстонии = хранящих свою певческую культуру, свой музыкальный язык, хранящих себя от уничтожения как нацию. Между тем русский человек перестал петь свою музыку, он уже давно поет чужие песни и пляшет под чужую дудку. 4) Упразднение Русского хорового общества, работа которого была сознательно развалена СК, — тяжелейший удар по русской культуре. В необъятной РСФСР всего 16 профессиональных хоров, считая камерные. Им не хватает полноценных худ руководителей, т. к. хоровые кафедры, особенно Московской консерватории, не выпускают полноценных специалистов. Это несмотря на то, что директор Консерватории — сам бывший хормейстер. Самодеятельное хоровое искусство также на деле почти ликвидировано. Оно — непопулярно, неинтересно, непрестижно. Американизация нашей культуры, американизация всей нашей жизни, желание во многом походить на богатую заокеанскую страну выражается, пока что, в усиленном насаждении легкой музыки, которая затопила нашу жизнь, дурманит сознание и уничтожает души молодых поколений. Спорить с этим бесполезно, но эти поколения можно лишь горько пожалеть. Между тем музыкальная жизнь Америки совсем не ограничена легкой музыкой. В США сотни симфонических оркестров, в каждом почти университете есть музыкальный факультет, свой оркестр и хор. Хоровое искусство США достойно восхищения, в стране более 30 000 хоров, профессиональных и, главным образом, любительских. Есть и русские хоры, мне приходилось немного их слышать. К 1000-летию крещения Руси, крупнейшему событию в истории нашего народа, началу его письменной грамоты, в США издается 40 томов русской хоровой музыки””. Это — сокровище! которое хранят и [ценят]... Между тем у нашего народа оно было отнято и, в значительной степени, истреблено. Встает вопрос — кем? Только ли самим русским народом? Наша классическая музыка, которой мы по справедливости гордимся (или, может быть, уже не гордимся по причине ее устарелости, «провинциальности») так же, как и нашей литературой, живописью. Где же наше уважение к ее творцам? Знаменитый критик В. В. Стасов писал: «Мусоргский принадлежит к числу тех художников, которым потомство ставит памятники на площадях». Где же он, этот памятник? Его — нет. Нет в Москве и улицы Глинки, нет улицы Бородина, зато есть в Москве улица Дунаевского, и в Киеве улица Выс, и в Одессе улицы Бабеля и Бебеля, и Багрицкого, и много других подобных улиц. До сих пор не издано, нет ни одного академического собрания творений Великих русских композиторов. [Впрочем, сейчас началась подготовка к изданию произведений М. П. Мусоргского.] Вопрос этот не интересует никого: ни государство, почитающее себя большим меценатом и ассигнующее СК десятки миллионов ежегодно, ни сам СК, пожирающий эти многие десятки миллионов, ни 329