Музыка как судьба

Жжх Борьба против Мусоргского и Рахманинова. Ошибочно было бы думать, что здесь имеет место только вкусовая борьба или борьба, как теперь принято говорить, за «новые средства выражения». Дело не только в чисто художественной борьбе направлений и т. д. Речь идет о борьбе с основополагающими духовными элементами музыки этих композиторов и, шире, — духовной жизни нации. Воинствующий пафос православия свойствен творчеству этих композиторов: «Хованщина», «Всенощная». Жжжх Вторжение драматического театра в оперу — не всегда органичное. Режиссер исходит не из содержания музыки, а из литературного сюжета. Нет чувства — музыки. Жжх Беда значительной части новой музыки в том, что в ней слишком много техники, умения, слишком много нот и гораздо меньше того, что должно стоять за ними. Тактакишвили Году, кажется, в 1950-м... Летом 1950 года, если память мне не изменяет (я жил тогда в Ленинграде), приехавший из Москвы Д. Шостакович, с которым я в те годы поддерживал регулярные отношения, среди прочих музыкальных новостей сообщил о появлении в нашей музыке Нового большого таланта. Речь шла о совсем молодом грузинском композиторе Отаре Тактакишвили, который показал в Москве свою Первую симфонию, имевшую большой успех. Годы это были весьма сложные для нашей Советской музыки. Через год, кажется, Тактакишвили показал новое сочинение — Концерт для фортепиано, — также имевшее самый широкий отклик в музыкальной среде и ставшее репертуарным произведением. Произведения Тактакишвили игрались и в Ленинградской филармонии, которая, к слову сказать, жила очень интенсивной творческой жизнью и много играла нового, только что появившейся музыки. Но мне, почему-то, не пришлось услышать ни того, ни другого сочинения. С ними я познакомился позже. Имя Тактакишвили стало широко известно в музыкальных кругах нашей страны. Оба : и Симфония, и Концерт, были удостоены Государственных (Сталинских) премий — большой успех молодого автора. В 1954 году я был приглашен на пленум Грузинской композиторской организации в Тбилиси. С большим удовольствием вспоминаю сейчас мое пребывание на этом пленуме. Музыкальная жизнь республики, можно сказать, била ключом. В расцвете сил находились высокоталантливые композиторы: Андрей 239

Баланчивадзе, Алексей Мачавариани, Шалва Мшвелидзе, чья монументальная Третья симфония произвела на меня тогда большое впечатление. Среди представителей более молодого поколения Отар Тактакишвили занимал видное место, имя его ставилось уже в ряду мастеров. На пленуме была сыграна его Вторая симфония, имевшая большой успех. С той поры я ближе узнал Отара Тактакишвили и внимательно слежу за его творчеством. Его жизнь, можно сказать, проходит у меня на глазах в течение четверти века. Продолжая традицию своих старших товарищей, работавших в области симфонизма (который переживал в те годы период несомненного расцвета и дал много ценного всей многонациональной Советской музыке), Тактакишвили в чем-то по иному пошел вперед, оттолкнувшись от опыта старших мастеров и, скорее, вернувшись к опыту грузинского классика Зах Палиашвили. Наряду с симфонической музыкой, где, кроме симфоний, он ярко себя заявил в жанре миниатюры (сказать по правде, очень мною любимом), помню две его прекрасные пьесы: «Элегия» и «Сачидао»’. В середине пятидесятых годов музыка наша переживала... Прошедшая Война, явившаяся очередным испытанием для всего народа, разумеется, не могла пройти бесследно для его духовной жизни. В огне войны и в послевоенные годы зародились и сформировались новые мысли и тенденции, проявившиеся в творчестве к середине 50-х годов. Новый, глубоко самостоятельный жанр искусства, ведущий свое начало от духовной и религиозной музыки, но творчески переосмысленный в наши дни, оставаясь вместе с тем на позициях высокой духовности. К этому движению в нашем музыкальном искусстве увлекло композитора, здесь он нашел новые возможности выразить свои сокровенные мысли. 2 мая «Горе от ума» — название сбивает многих с толку. Один умный Чацкий среди дураков, простаков и т. д. Видят ситуацию и без внимания относятся к словам, которые он произносит, не вдумываются в мысли, которые выражают эти слова. Так попадает Чацкий в ряд Онегина и т. д. (людей байронических, людей без идеи положительной), в то время как, по существу, стоит он в ряду Безухова и Обломова — людей с идеалами, причем идеалами национальными. О суетливом желании бессмертия Свойственное (нашим) современным художникам какое-то суетливое желание бессмертия, большие хлопоты о нем: сочинение мемуаров, обеляющих собственные, неблаговидные подчас, поступки, утаивание дурного, а если это невозможно, то подыскивание обстоятельных причин для оправдания своего дурного. Сочинение произведений, где автор подыскивает себе местечко поудобнее 240