Музыка как судьба

ОБ ИУДЕ Стр. 777—780 Смерть Мастера. Музыка как искусство, как содеянное человеком, уходит и заменяется музыкой природы, мироздания. Гроза — музыка стихии, грохот-обвал Воланда. Свита Бегемота и Фагота. Фагот — инструмент дьявола. У Босха есть изображение черта с носом в виде фагота. [Со] словами из Библии: «Всякая плоть есть сено». «Огромный воз с сеном давит людей. На возу сидит черт с носом в виде фагота»”. Гром — горы падают после слов: «Свободен — он ждет тебя». Любопытен также образ апокалиптических Всадников у Есенина: «Напылили кругом. Накопытили»”. Все Заключение, происходящее за пределом человеческого существования, лишено музыки как искусства, но наделено музыкой стихии, музыкой изначального. Стр. 798 Снова появляется человек — и появляется искусство. Шуберт — романтик, автор «Двойника». Слова Воланда: Мир — обман, Город как средоточие зла, раздвоенность человеческого сознания. Слушать Музыку Шуберта (очевидно, любимый автором композитор, немецкий романтик). «Романтический» мастер — Воланд подчеркивает это слово. Стр. 799 «Слушай беззвучие... и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, — тишиной». Музыка беззвучия — пауза — составной элемент музыки. Беззвучие здесь — не пустота, а музыкальный элемент мира, как некая гигантская генеральная пауза в музыкальном произведении, как кусок голого картона у Тулуз-Лотрека, входящий в гамму красок картины. БЕС МУЗЫКИ - ЕЕ ОТРИЦАНИЕ Подлинного Имени этого главного после Воланда демона мы не знаем, знаем лишь его имя в миру — Коровьев и дьявольскую кличку Фагот, свидетельствующую о его несомненном отношении к музыке. Но не только это роднит его с музыкой. Он и по профессии музыкант — бывший регент, а ныне руководитель хорового кружка. В этом факте находит отражение эволюция целого жанра русской музыки. Фагот — музыкальный инструмент, в звучании которого, особенно в подвижной музыке, есть нечто от гротеска. «Юмористическое скерцо» Прокофьева, сочиненное в десятых годах нашего века, когда демоническое, сатанинское было в большой моде, написано для четырех фаготов соло. В нем есть некий призрачно-петербургский колорит. Музыка была прямо-таки наполнена сатанизмом: «Сатаническая поэма» Скрябина, Дьявольский фокусник в «Петрушке» Стравинского, «История солдата», 187

продавшего душу черту, «Юмористическое скерцо» Прокофьева, его же «Наваждение». ТЕМА БОГОХУЛЬСТВА! Тема Богохульства в искусстве занимает большое место у Булгакова, особенно богохульство в поэзии. «Аллилуйя» фокстрот. После Революции — расцвет Богохульства. «Белая гвардия» кончается хоровой Всенощной, а здесь хор поет песню об убежавшем каторжнике. Поэт Богохульский, очевидно, перифраз Маяковского. Богохульство — не атеизм, вера в разум. Этот последний — мировоззрение, опирающееся на науку, познание мира, тогда как религия опирается на душевное ощущение его. Богохульство же одно из проявлений полного безверия — нигилизма. Суть его в уничтожении всякой опоры для человека, который остается один — вне единения, вне общества. Голый человек на голой земле, вне коллектива. Человек без всяких обязательств, без какого-либо долга. Материализуются бытовые поговорки: «черт его знает где», «чтоб черти меня взяли», «черт видел все!» Сам смех у Булгакова совсем не равнодушный, злая ирония, сатира, гротеск ит. д. Все это от дьявола, ведь невозможно представить себе смеющимся Христа. Ассоциативное мышление Булгакова было исключительно велико и многообразно. ...Гого Произведения, которое является ключевым в «музыкальной концепции мира» у Булгакова. Дорогой Владимир Андреевич!" 12/ХП-82 г. Спасибо за присланную книгу. Лежу я теперь в больнице, читаю ее внимательно. Близко это мне — очень! Душа у Вас — мягкая как воск. Стал было отмечать стихотворения, которые понравились, но их набралось — много, особенно из подборки 1977—81 гг. Мне особенно близки те, в которых лирика перерастает в символ, напр «Бег белой лошади». Или — «Пропахла, словно пасека, избушка лесника» — что за прелесть, — саморастворение. Это — русское, идет у нас с Востока, но смешано с православным христианством, с верой, чуждой европейскому сознанию, чуждой идее «самовыражения» личности (любой ценой!). Здесь же самоумаление, самоуничтожение — «все во мне ия во всем» или как самосожжение в «Хованщине» — слиться с миром в пламени, а не выделиться, не отъединиться от него. Но это — страдательная черта, страдательная вера! Таков — наш удел. Неожиданен — Плевако (благородный человек, редкость среди его продажного сословия). Прекрасна и лирика: «В день и час, когда на Химках...», «Лунно», «Первый снег», «Блины», «Деду», «Икона...» (Ждет!), «Сапоги», «Земли едва касался...» (где Вы так 188