Мужчина для сезона метелей

Гутя свернула с шоссе на боковую дорогу, ведущую к деревне, осенью покрытую гравием, а сейчас обледеневшую. На въезде белел магазин — нового хозяина заставила покрасить Татьяна Федоровна со своими женщинами. Надоели им облупившиеся стены с надписью, горящей вечным огнем, только зеленым: «24 часа».

Возле него стояла машина, иномарка, Гутя всмотрелась в задний бампер, присыпанный снегом, и едва не выпустила руль из рук. А нога вместе с педалью газа готова была провалиться сквозь пол. Вообще-то удивляться нечему: в полу ее «шестерки» обнаружилась дырка, которую нет смысла заваривать, сказал механик.

Она узнала эту машину, даже если бы она мелькнула в плотном городском потоке.

Гутя сбросила скорость, но не пыталась заставить сердце сделать тоже самое — оно билось быстро. С ним, знала она, ей не справиться. Проехать мимо или свернуть в первый переулок, а оттуда кружным путем подобраться к дому Татьяны Федоровны? Но все решилось само собой — в переулок устремился мальчишка на мопеде, он ехал неуверенно по скользкой дороге — опасный водитель и непредсказуемый.

Гуте ничего не оставалось, как проехать мимо «лансера». Она вцепилась пальцами в руль, не то желая, не то, напротив, не желая увидеть Николая в салоне машины.

Но, поравнявшись с боковым стеклом, почувствовала, как пальцы ослабили хватку, — никого. Легкое разочарование — готовишься к чему-то, а выходит — напрасно.

Что ж, зачем он сюда приехал, почему — не ее дело. Но что-то уверяло ее — нет в этом случайности, он специально приехал сюда.

Но откуда ему знать, что она здесь? Смешно, одернула себя Гутя, сейчас можно узнать все, найти кого угодно и где угодно. Хоть в Америке.

«Но почему такая уверенность? — насмешливо спросила себя Гутя. — Ты-то ему зачем? Такой мужчина не может быть ничьим». Она помнила его лицо, руки, одежду — все ухоженное, неслучайное, добротное. Такие не бывают одинокими. Что удивительно, давно заметила Гутя, чрезмерная женская аккуратность — платочек в тон крапинки на юбке — указывает на одиночество. А у мужчин — напротив.

Она проехала прямо, потом свернула на улицу Татьяны Федоровны. Гутя не собиралась расспрашивать ее о машине, которая стоит возле магазина, хотя здесь все знают — кто приехал, к кому. И даже — зачем. В деревне вообще целое событие, если на улице появляется кто-то или что-то. Но когда хозяйка поставила перед ней блюдо с пирожками, Августа неожиданно для себя сказала:

— Надо же, стоило вам покрасить магазин, как теперь возле него такие машины причаливают…

— Ага, — энергично отозвалась Татьяна Федоровна. — Какой-то мужик тормознул. В камуфляже, видно, с охоты. Вообще-то мимо нас в охотхозяйство — не ближний свет, но мало ли дела какие привели. А что, хорош магазин, мы его Белым лебедем зовем.

Гутя обрадовалась, что сумела перевести разговор на магазин. Что хотела узнать — она узнала. Этот мужчина едет с охоты.

— Ты видела мужика-то? — спросила Татьяна Федоровна.

— Нет, в салоне пусто.

— Видно, в магазине лясы точит — у нас продавщица умеет с мужиками говорить. — Она подмигнула Гуте, но та почувствовала, что ей не понравилось это замечание. — Кто знает, может, дом собирается купить. У нас многие продают. Места, сама видишь, — она кивнула на тарелку, — ягодные и грибные.

— А может, вы возьмете меня как-нибудь за грибами? — спросила Гутя.

— Да ради Бога! — воскликнула она. — Давно бы попросилась. Будет сезон — милости прошу! Корзинка есть, свою не вози. Вот, смотри, теперь можешь в любое время позвонить. — Она приподняла мобильник, который болтался между больших грудей. — Хорошо живем, — добавила Татьяна Федоровна. — Я знаешь, как к нему привыкла — висит и не тянет. — Она засмеялась.

— А вообще-то лучше его подальше от груди держать, — заметила Гутя.

— Куда ж его засунуть? Я провороню, не услышу, если в карман засуну.

— Я вам как медик говорю, не стоит, — упорствовала Гутя.

— Да ладно, от чего-то все равно помрешь. — Она отмахнулась. — Жизнь стала другая, болезни другие и лекарства тоже. Да мы сами не такие, как были.

— Пожалуй, — сказала Гутя. — Вряд ли я стала бы развозить эти коробочки. — Она указала на сумку. — Сидела бы в лаборатории и проверяла что-нибудь на пригодность. Потом пила чай с коллегами. А теперь пью у вас. Ваш, должна сказать, вкуснее. А пирожки с земляникой — ох! — Она откинулась на спинку стула.

— Заметь, земляника августовская, такой почти ни у кого нет.

— В мою честь, не иначе.

— Да уж, такое имя, как у тебя, — поискать. Мне нравится. Моему младшему — тоже. — Она подмигнула. — Надоест, я думаю, тебе гонять по нашим дорогам. Скоро всех мужиков протрезвим. — Они засмеялись. — Я к чему клоню, — Татьяна Федоровна усмехнулась, — хочу познакомить с младшим сыном. Выйдешь за него, хозяйством займешься, детей станешь растить, а он деньги зарабатывать. Куриное мясо сейчас в моде. Гусей тоже хочет завести. Он парень сообразительный, да и сам собой неплох. Баба от него давно ушла, ленивая была. А ты — вон какая лихая. Знаешь, — она подалась к Гуте, — толстых не любит. Никого, кроме меня. — Она засмеялась.