Муссон Дервиш

Яхты приходили и уходили постоянно, но редко кто сходил на берег более чем для короткого осмотра. На большинстве яхт команда состояла из супружеских пар, которые оставались на борту весь день и на сушу ходили лишь постираться в пресной воде. Исключение: Фил и Фло, молодая пара французов, встретившихся в Новой Каледонии. Они разбили лагерь на другой стороне острова. Если вы думаете что моё плавание неспешное, посмотрите на их график: три года в Нумеа, год в Понапе, на Маршалловых островах, девять месяцев в Гон Конге, год на Чагос. Они великолепные люди, спокойные и счастливые.

На одной из яхт пришла команда из нашего яхт клуба в Дарвине и я узнал последние новости. Умер старый Чарли и яхт клуб устроил ему похороны викингов, старую деревянную лодку сожгли в его честь. В лодку Пита Балди, стоящую на якоре в Садгровс Крик, ударила молния. Разряд, пройдя по алюминиевой мачте, пробил большую дыру в днище стального корпуса. Балди в это время спал внутри. Он был слишком пьян, чтобы поддаться панике, затолкал матрас в образовавшееся отверстие, завёл двигатель и пошёл через залив в клуб. Он сумел опереть лодку на столбы для килевания, прежде чем она набрала воды и затонула. Самыми важными для меня были новости о лодке «Дебонна», чьи регистрационные документы я использовал как свои. Настоящая Дебонна затонула в Дарвинском порту много лет назад, её подняли и перепродавали множество раз. Последним её владельцем был Беззубый Тони, убивший бесчисленное количество времени на ремонт корродировавшего корпуса. Поговаривали, что над ней висит проклятье и она обречена. В конце концов Тони продал всё палубное оборудование а корпус отправил в металлолом, Дебонна перестала существовать. Тони записался матросом на «Меркатор», отправляющийся в дикий круиз по Индонезии. Последний раз известия от него были из Индии, он матросил там на «Мунмобайл», вставил зубы в «Индиан Денталь Мекканик». Мы встретились спустя несколько месяцев, на его свадьбе с тайкой на Пукете.

Из тридцати экипажей яхт, которые я встретил на Чагос, самым запоминающимся был Питер на «Техани». Представьте себе подурневшего Джонни Вайсмюллера, Тарзана с первыми пятнами рака кожи. Австриец из Вены, слегка за пятьдесят, короткая жидкая бородка. Профессиональный подводный охотник и шкипер, перегонявший лодки, он провёл много времени на западном побережье Америки от Калифорнии до Чили. «Техани» он владел уже двадцать лет и модифицировал и улучшал её всё это время.

Питер один из яхтсменов одиночек, который не хотел бы им быть. Вначале мы проводили много времени вместе, обменивались вещами, слушали его коллекцию записей блюза, рассматривая то, что осталось от его великолепной библиотеки, после того, как из за течи палубы испортились большинство книг и я никак не мог понять, почему ни одна из его подружек не отправилась с ним в круиз. Со временем пришло понимание. Знакомство с Питером хорошо недели две, не больше, после чего начинают проявляться его неприятные черты, постепенно перевешивающие его культуру и великодушие. Он начал обсуждать мою лодку. Я бы не стал советовать шкиперу как улучшить его лодку если бы моя собственная была такой свалкой как «Техани». Всё должно было быть сделано только так, как считает он, его решения ваших проблем, реальных или воображаемых, являются единственно верными. Он заставляет чувствовать себя идиотом просто от того, что ты остаёшься самим собой. У меня выработалась аллергия на все его советы, независимо от того, насколько здравомыслящими они были. Мы разошлись каждый своей дорогой. Питер писал книгу о своей кругосветке, если она выйдет, это будет хорошая книга, у него есть не мало интересных историй.

Несколько сезонов спустя на Филиппинах я пришвартовался в небольшой яхтенной гавани у входа в Манильский залив. Кроме Кехаара у причала стояли всего четыре, пять других лодок. Из люка соседней яхты высунулась голова человека средних лет, он устремил на меня долгий безмолвный взгляд, потом ткнул в меня пальцем: - Я тебя знаю! Ты Джангл Джим! Я читал о тебе в журнале. Я был обескуражен, какой такой Джангл Джим? Прежде чем я успел что-то ответить, голова исчезла. Моментом позже она снова появилась, вместе со своим хозяином и экземпляром яхтенного журнала, и там был я, чокнутый идиот на ржавой лодке на Чагос, фотографии и всё прочее. Я с трудом вспомнил путешествовавшего яхтостопом журналиста. Однажды утром он появился в моём лагере, сделал несколько снимков и удалился. У меня даже не было шанса поговорить с ним. Судя по тому бреду, что он написал в своей статье, не много потерял.

На Мадагаскаре я встретил ещё одного круизера, яхтсмена-журналиста, тоже американца. Этот парень интересовался моей рукописью, над которой я тогда работал, и позаимствовал из неё две главы. Потом, не спросив разрешения, он взял целые параграфы, дословно, и опубликовал их под своим именем в статье о круизинге на Восточно-Африканском побережье. Да чтоб он сгнил в зоне экваториальных штилей, чтоб у него заклинил мотор и вода испортилась.

Немного о муссонах.