Мушкетерка

Я сложила ладони рупором у рта и издала птичий крик, которому папа научил меня еще в детстве. Мгновение спустя показалась Теа, до сих пор лежавшая ничком на крыше дома через дорогу от резиденции графа. Пройдя по скрипучей кровле, она спустилась по декоративной решетке и перебежала улицу, едва увернувшись от проезжавшего мимо экипажа.

Снова оказавшись вчетвером, мы прогулочным шагом двинулись по главной улице, приняв праздный вид и стараясь не вдыхать запахи навоза и мусора.

— У Вердона-младшего под плащом были спрятаны какие-то бумаги, я видела их, когда он входил через ворота и плащ взметнулся, — поделилась Теа. — Когда он уходил, их уже не было.

Совсем рядом раздался стук колес, и мои плечи окаменели, но это оказалась всего лишь карета мадам де Тревиль.

— Девочки, — объявила она, высунувшись в окно, достаточно громко, чтобы слышали прохожие, — я решила к вам присоединиться. Давайте поедем в Пале-Рояль. Как раз подходящий день чтобы посмотреть на статую Людовика XII. Таня, ты заслужила развеяться.

Мы забрались в экипаж. Когда мы рассказали, что нам удалось выяснить, притворная улыбка покинула лицо мадам де Тревиль так же быстро, как появилась, сменившись гримасой. Слушая наш рассказ, она протянула мне прохладное влажное полотенце из миски с водой, стоявшей у нее в ногах. Я со вздохом приложила его к шее.

— …он вполне может оказаться братом Вердона, возраст подходящий. И хотя я толком не разглядела его лицо, увиденного мне хватило, — закончила Арья.

Портия подхватила рассказ с того места, на котором она остановилась:

— Брат Вердона проживает в Марселе, это несколько недель пути от Парижа. А значит, если он навещает дом графа каждые несколько дней, у него имеется укрытие где-то поблизости. Он оставил Марсель как раз в то время, когда нужно заканчивать дела перед началом зимних штормов. А теперь он еще и документы разносит?

Мадам де Тревиль уставилась на стену кареты:

— Должно быть, Вердон-старший представил его графу, хотя, если младший брат — паршивая, но денежная овца в семье, не исключено, что все они причастны к заговору. Это многое бы объяснило, но у нас нет доказательств. Пока что, — понизив голос, она по очереди посмотрела на всех нас, задержав взгляд на мне чуть дольше, словно догадывалась, что меня все еще мучает головокружение, а затем отвернулась к окну, — мы могли бы попытаться выяснить, где он прячется… но это все равно что искать иголку в стоге сена. Не говоря уже о том, что это отнимет много времени, которое лучше потратить на слежку за известными местами и подозреваемыми.

Теа, задремав, накренилась, и ее голова опустилась на плечо Портии. Та дернула плечом и раздраженно закатила глаза, однако не стала будить подругу, и я тихонько улыбнулась.

Карета замедлила ход, чтобы преодолеть глубокую колею, и в этот момент я заметила скрытую в тени арку — просвет между двумя покосившимися зданиями. Ныряя в него, дорога резко уходила под гору и терялась из виду.

— Что там? — спросила я.

— Там, — ответила мадам де Тревиль, поморщившись, будто учуяла вонь отбросов, — так называемый Двор чудес. — Я высунула голову в окно, чтобы рассмотреть детали, но ее рука втащила меня обратно. — Юной леди не подобает так глазеть, — фыркнула мадам.

Арья, как всегда наблюдательная, тихонько похлопала себя по юбке — это был сигнал, что надо немного подождать. Когда мадам де Тревиль отвлеклась, растолковывая Портии, что следует поменьше ерзать, сидя на официальном ужине, Арья притворилась, что уронила платок, и наклонилась ко мне.

— Двор чудес вовсе не то, что ты подумала, — тихонько проговорила она и подняла глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. — Там живут практически одни нищие. Целыми днями они побираются на улицах, а когда возвращаются сюда, все их недуги чудесным образом исцеляются: слепота, больные ноги… Калеки, юродивые, припадочные — всех их объединяет одно: притворство.

Я ощутила боль в груди, вспомнив первых врачей, к которым водила меня мама, — все они внушали ей, что я прикидываюсь, что на самом деле я не больна.

— Но ведь наверняка не все они притворяются? Зачем вот так осуждать целую группу людей?

Обычно бесстрастное выражение на лице Арьи сменилось недоумением:

— Ты что, и правда не понимаешь?

— Не понимаю чего?

— Аристократы ненавидят нищих. Как и все, что напоминает им о том, что мир некрасив и полон несовершенства. Им претит любой намек на то, что они сами смертны. Попрошайки — идеальный козел отпущения, на них можно свалить вину за любые социальные проблемы. Даже мадам де Тревиль насмехается над ними, хотя наша цель — защитить их от потенциальных последствий убийства короля. Неважно, настоящие их болезни или выдуманные, для них никакой разницы. Подумай об этом. Скорее всего, аристократия обвинит обитателей Двора чудес в смерти короля. Все, что нужно сделать узурпаторам, — объявить, что они раскрыли преступление. Все укажут пальцами на побирушек, а затем применят свою власть для осуществления правосудия. Никому нет дела до того, что здесь случится. Дворяне могут вешать бедняков за то, что те украли буханку хлеба.