Мушкетер

– Лестно слышать, что наши убеждения совпадают, – сказал он. – Но, боюсь, без серьезных рекомендаций вряд ли вам удастся поступить в мушкетеры. Но посодействовать вам в зачислении на службу в другую гвардейскую роту я, пожалуй, мог бы. Например, в роту барона Дезэсара. Через какое-то время вы сможете перейти к нам. Не сомневаюсь, что вам удастся проявить себя должным образом. Надеюсь, ваша гордость не пострадает от такой протекции, любезный Портос?

– О таком поручителе я и мечтать не мог! – воскликнул я искренне.

Он улыбнулся моему воодушевлению:

– Вот и отлично. А сейчас мы с вами пойдем в Юдоль Печали. В кабаке «Веселая Мадлон» подают отличное бургундское. Выпьем за нашу сегодняшнюю встречу. – Мушкетер дружески похлопал меня по плечу. – Вы пришлись мне по нраву, Портос. Я уверен, что мы станем друзьями.

Мы свернули в направлении хорошо знакомого мне района, который, как я уже знал, был облюбован мушкетерами и гвардейцами для веселых пирушек. По дороге Атос еще раз похвалил мое владение шпагой и дал два-три дельных совета, касающихся фехтования. Поощренный его доброжелательным отношением, я принялся рассказывать об уроках мэтра Паре. Увлекшись, я едва не перешел к рассказу об отце, но тут мушкетер заметил:

– Какие, однако, опытные учителя бывают в Пикардии, никогда бы не подумал! Ваш мэтр Паре, похоже, немало путешествовал – и далеко от родных мест. Во всяком случае, ваша манера фехтовать выдает южанина, возможно испанца, – если только вы не учились у кого-нибудь еще.

Я пробормотал что-то невнятное и замолчал, решив про себя впредь быть более осмотрительным и менее разговорчивым.

Атос выполнил свое обещание. Уже через неделю он представил меня барону Дезэсару, капитану гвардейской роты. Злые языки утверждали (не без основания), что своим положением он был обязан исключительно своей сестре, вышедшей замуж за знаменитого графа де Труавиля, поменявшего свое имя на «де Тревиль». В своих бесплодных блужданиях первых дней я уже слышал об этом достойном человеке (де Тревиле, разумеется) немало: и то, что однажды король, указав на Тревиля, сказал: «Вот человек, который избавит меня от кардинала, как только я этого захочу», и что кардинал всячески стремится уменьшить влияние графа на его величество, и то, что король, высоко ценивший Тревиля, советовал какому-то дворянину, в случае дуэли, пригласить секундантами первым – его самого, а вторым – командира своих мушкетеров. И я все время сожалел о том, что у моего отца с беарнским дворянином сложились неприязненные отношения.

Дезэсар при первой встрече восхитил меня прежде всего своим камзолом. Голубой в серебряном шитье бархат, буквально усеянный бриллиантами, ослепил меня – в полном смысле слова. Край белоснежного отложного воротника сверкал серебряными кружевами – и таким же серебряным был галун на шляпе с пышным плюмажем. Прибавьте к этому стойкий аромат изысканных духов, который был бы уместнее в будуаре красавицы, нежели в штаб-квартире гвардейской роты, – барон являл собою образец придворного, занимающего достойное место в королевской свите. Лишь спустя короткое время я обратил внимание на шпагу барона, обычную солдатскую шпагу, мало сочетавшуюся с этим великолепием – в простых кожаных ножнах, без всяких украшений на эфесе, – и понял, что первоначальное впечатление может быть неполным.

Дезэсар задал мне несколько обычных вопросов. Памятуя о замечании Атоса относительно моего гасконского акцента, я столь старательно проговаривал слова при этом разговоре, что предстал перед своим будущим командиром этаким провинциальным увальнем, испытывающим сильнейшее смущение в присутствии знатных господ. Тщеславие оказывается нечуждым даже вполне достойным господам, к каковым, без сомнения, относился шурин де Тревиля. Мое смущенное и восхищенное заикание произвело на него вполне благоприятное впечатление; рост же и физическая сила, а также рекомендация присутствовавшего при аудиенции Атоса, к которому Дезэсар испытывал безусловное уважение, сделали свое дело. Результатом стало мое зачисление в его роту. Но для перехода в столь желанную для меня мушкетерскую роту, капитан-лейтенантом которой, как я уже говорил, был граф де Тревиль, а капитаном – сам король, мне необходимо было прослужить у барона Дезэсара не менее двух лет. Так что вместо вожделенного голубого плаща с крестами, лилиями и языками пламени, я довольствовался скромной нашивкой слева на камзоле. Правда, нашивка эта представляла собою вензель его королевского величества Людовика XIII.

При внесении меня в реестр произошла небольшая заминка. На вопрос об имени, я ответил:

– Портос.

– Портос? – Перо капитана повисло над реестровой книгой. Дезэсар удивленно посмотрел на меня, перевел взгляд на Атоса.

– Портос, – повторил мой новый друг и добавил: – Дворянин из Пикардии. Надеюсь, вам достаточно моего слова, господин капитан?

– Разумеется, – поспешно ответил Дезэсар, и на том дело кончилось. Я был зачислен в его роту под вымышленным именем, которое придумал при встрече с лесничим.