Муравьиный лабиринт

– За Макара я, кстати, не слишком боюсь, – сказала Кавалерия.

Кузепыч оторвался от трех старых уздечек, из которых он пытался сделать две новые. К плоскогубцам не прибегал. Железные кольца гнул пальцами.

– А, любимчик твой! И почему?

– Ну он вредный, конечно, портит все, но это внешнее. А внешнее как-нибудь само собой собьется, от ударов об жизнь. Хуже, когда злоба где-то внутри сидит, а внешне человек добренький. И сам себе добреньким кажется.

– … трындец! – закончил Кузепыч.

Обрывок подслушанного разговора

Они двигались по длинной улице в районе Беломорской или Флотской, на окраине Москвы. Шел снег, но неправильный, легкий. Снежинки были как бестолковые птицы. Никак не могли усесться – сразу вспархивали, перелетали на новые места.

Ветер порывисто носился вокруг. Изредка он, как пес, подкрадывался сзади и толкал их холодными лапами в спины. По раскисшей от соли дороге неслись машины. Слева тянулся длинный бетонный забор. Снег вдоль забора стаял до голой земли. Где-то там таилась горячая труба.

Юля остановилась и, затягивая шнурок, бросила рассеянный взгляд назад. Заметенная свежей снежной крупой улица казалась уходящей в бесконечность. Вставая, она будто невзначай потянула с земли неровную дубину, в которой едва угадывалась хорошо потасканная собаками новогодняя елка.

– Два плюс два – это ведь четыре? – легко улыбаясь, спросила она.

– Ну да, – удивленно подтвердил Макар.

– А некоторым до сих пор кажется, что шесть, – непонятно сказала Юля и, внезапно развернувшись, яростно хлестнула дубиной по пустоте.

Макар испугался, каким стало в эту секунду ее лицо. Таких лиц он у девушек никогда не встречал. Разве что однажды у Штопочки, когда та попала себе молотком по пальцу и носилась по пегасне, ища, на ком сорваться.

Макар на всякий случай отодвинулся, не исключая, что и его попытаются пристукнуть дубиной.

– Ты чего? Приняла озверин? – осторожно спросил он.

– Это ты принял дебилин! Смотри!

Юля ткнула краем дубины в асфальт. На свежем незатоптанном снегу ясно отпечатывались следы.

– А ча? Наши это! – сказал Макар.

– У нас что, по три ноги? У тебя что, квадратный каблук? Вот, кто-то шел за нами! Когда я наклонилась за дубиной, следы остановились тут! Еще на каблучке провернулся, собака!

Юля снова отчаянно махнула дубиной.

– Может, до нас кто-то прошел? – предположил Макар.

– Ага! Тогда и впереди следы бы были! А их нет!

– И куда же он подевался?

Макар проследил глазами и обнаружил целую цепочку следов с квадратными каблуками. Новые следы появлялись прямо на свежем снегу – у них на глазах.

– Невидимка?

– Или эффект двадцать пятого кадра, – процедила Юля сквозь зубы.

– Ча?

– Кто-то движется так быстро, что наша сетчатка его не засекает. Пару раз я что-то различала, но все смазывалось.

У Макара дернулось лицо. Он понял. Денис! Похоже, тот парень не просто убыстрился. Теперь даже муха работала бы для него крылышками слишком медленно. Наверное, с ним случилось то, о чем он мельком упоминал в разговоре. Нашло то состояние, когда он против воли ускорялся и не мог остановиться.

Подобрав с земли кирпич, Макар шагнул к Юле. Теперь оба стояли спина к спине: она выставив вперед ощипанную елку, он с кирпичом. Оба жались друг к другу, как затравленные звери, а вокруг них на свежем снегу с неуловимой стремительностью отпечатывались следы.

Дважды или трижды Макар и Юля видели Дениса, когда тот останавливался, но расплывчато, как на фотографиях, когда человек дергается в момент нажатия на спуск. Денис был в светлой куртке. Левое плечо запачкано. Видимо, где-то упал. Маленький, зябнущий. Шапка дурацкая – нечто среднее между кожаной кепкой с ушами и лыжной.

Порой Денис поворачивался к ним и пытался что-то сказать. Возможно, даже кричал, но голос был неразличим. Он звучал слишком быстро. Так быстро, что сливался в один неуловимый звук. Денис понимал это и, пытаясь поймать нужный темп, старался говорить медленно, но выходило только хуже – звуки размазывались и снова было ничего не понять.

Он выходил из себя, делал шаг и… опять исчезал.

Спиной Макар ощущал напряженные, чуть выступающие лопатки Юли. И даже ее макушку, когда она вскидывала голову. Решительная особа!

Внезапно цепочка следов неуловимо приблизилась, и Макар, запоздало вскинувший для броска кирпич, увидел на нем надпись толстым черным маркером:

«Мне нужны прыгун и золотая пчела!!!»

Когда появилась эта надпись? Сейчас, когда он смотрел, или во время замаха?