Муравьиный лабиринт

Гавр жадно глотал куриные головы вместе со снегом, на который они просыпались. Рина посмотрела на него, посмотрела и со вздохом перевернула кастрюлю, отдавая ему и то, что осталось. Конечно, правильнее было перемешать куриные потроха с гречкой, но Рина сообразила это с опозданием. Ничего, в желудке перемешаются.

Пару минут спустя она сидела на корточках и наблюдала, как Гавр жадно вылизывает кастрюлю, временами тыкаясь широкой мордой в гречку и собирая ее точно пылесосом. Рядом валялся выпотрошенный мешок, который Гавр уже куснул раза два ядовитыми зубами, чтобы тот далеко не уполз. И при этом, разумеется, оба раза его встряхивал, ломая мешку шейные позвонки.

– Прости, что наорала! Не обращай внимания! У твоей хозяйки нервный тик. Я как дурака вижу, сразу тикать начинаю, – сказала Рина Гавру, когда были подъедены не только гречка и снег, на котором лежали куриные головы, но даже и последняя уцелевшая эмаль со дна кастрюли.

Взяв кастрюлю за веревку, Рина перекинула ее через плечо, после чего вскочила Гавру на спину.

– Ну лети, волчья сыть, травяной мешок и все такое прочее! – велела она, двумя руками обхватывая его за шею.

Практика показывала, что это единственный способ удержаться, потому что стартуют гиелы резко. Вот и Гавр, рванув, взлетел совсем без разгона. Рину хлестнуло по лицу колючей веткой.

Хорошо, что Кавалерия не видит, что она летает на гиеле без седла. Ей бы влетело, а заодно, пожалуй, и Гавру, хотя с него-то что взять?

Рина неслась над лесом, чудом ухитряясь не разжать рук, когда Гавр круто поворачивал. Полет на пеге и полет на гиеле – вещи малосопоставимые. Это как езда на комфортном туристическом автобусе и гонка на мотоцикле. Конечно, можно сказать, что на мотоцикле впечатлений больше, но в варианте с автобусом хотя бы надеешься, что куда-то приедешь.

Рина носилась на Гавре около часа. Ей хотелось добиться от него если не послушания, то хотя бы взаимопонимания. Может же Гамов управлять голосом, не прибегая к поводьям и имея руки свободными, чтобы держать арбалет. Свободные руки! Мечта поэта! А она-то их и разжать толком не может, чтобы не улететь во время очередного непредсказуемого поворота!

Все же Рина не сдавалась. Пыталась работать корпусом, управляя Гавром с помощью наклонов. В одном случае из четырех, когда ему случайно хотелось повернуть в ту же сторону, это срабатывало.

Наконец Гавр устал и начал понемногу слушаться. Ориентируясь по огням ШНыра, цепочке фар на шоссе и огням Копытово, Рине удалось направить его к пригорку, на котором стоял сарай.

Помнится, ее удивило, что на пригорке начертана яркая огненная запятая. Кто-то развел костер, причем нехилый. Видно его было с большой высоты. Рина растерялась. Кто это удумал? Место среди копытовцев непопулярное. От вино-водочных магазинов далеко, на джипе едва проедешь, повсюду глубокий снег, да и с видами бедновато, если не считать видами бетонный забор автобазы и огороженные колючей проволокой участки картофельного самозахвата (раньше майских праздников ни одного копытовца на них лопатой не выгонишь).

Резко откинувшись влево, Рине удалось заставить Гавра прекратить снижение и сделать над пригорком круг. Ей не хотелось пугать бедолаг у костра. Конечно, Гавр – милейшее животное, но не факт, что они разберутся в этом сразу.

Гавр описал первый круг и плавно пошел на второй. Он скользил бесшумно и незаметно – на то и хищник. Держался на границе света и тени – самое удачное место, где человеческому глазу сложно привыкнуть к перепадам.

Под его крыльями пронеслись три заснеженные ели, затем мелколесье с небольшим оврагом, затем похожий на горб тракторный остов, с крыши которого Сашка любил прыгать, и – внезапно Рина увидела огонь совсем близко. Алея внизу четкой подковой, выше пламя выбрасывало вонючий черный дым.

Она едва сдержала крик. Пылал сарай Гавра. Рядом на снегу различалось несколько фигур. Две из них неподвижно стояли, третья плескала что-то. Потом туда же, в огонь, полетела и пустая канистра. Видимо, в ней оставались еще пары бензина, потому что она неожиданно полыхнула, превратившись в огненный шар, а тот, кто ее бросил, с воплем отскочил, закрыв лицо руками.

Больше Рина ничего не видела: под крыльями гиелы снова мелькали ели в синих шапках лунного снега. К тому, что спалили его сарай, Гавр отнесся спокойно. Намного больше его встревожил овражек, примыкавший к большому оврагу, как верхняя короткая палочка «Г». Рина заметила, что Гавр поджимает уши и край рта резко ползет назад и вверх, обнажая клыки. Набирая высоту, он издал короткий вопросительный звук, похожий на скрип ржавой петли. Из оврага немедленно отозвались таким же ржавым скрипом.

Рина не уловила в ответном скрипе ничего особенно грозного, но, видимо, Гавр лучше знал, что он спросил и что ему ответили. Она подумала, что, окажись рядом Шекспир, он описал бы эту краткую беседу примерно так:

ГАВР: О незнакомцы из оврага! Многих блох вашей милости! Друзьями будем ль мы навек, как человеку человек?

1-я ГИЕЛА: Только вначале мы будем тебя немного убивать!

2-я ГИЕЛА: Чего ж мы медлим?