Муравей

Саня, поплутав в полусвете с четверть часа, поднялся вместе с тропинкой на гребень холма, который оказался краем обрыва. Здесь тоже росли осины, но теперь это был, скорей, осиновый кустарник, густая поросль гибких серых стволов. Тропинка уверенно пробивала эти заросли, здесь она стала даже шире и, в конце концов, она вывела Саню на хорошо накатанную грунтовку, тянущуюся вдоль бетонного забора. Грунтовка вилась, повторяя линию обрыва, вправо и влево, насколько хватало глаз. Бетонная ограда была явно короче. В ней не было ни лазов, ни щелей, ни ворот, что впрочем, еще ничего не значило. Саня вспомнил когда-то слышанное от Верки слово "объект". Верка говорила, что у объекта есть две зоны — дальняя и ближняя. С дальней он познакомился, когда стал работать в лесхозе. А теперь, кажется, настала пора познакомиться с ближней…

И было тихо-тихо, даже для безветренного летнего вечера, не стрекотали даже насекомые. Поворачивать обратно было еще рано, не хотелось поворачивать. И Саня решил пойти по дороге налево, туда, где небо светлее от заката, туда, где бетонная ограда кажется короче. Шел он недолго, с минуту. Убедился, что и слева у стены нет никаких входов-выходов, никаких проходных. Дальше, после забора этого, начинался пустырь, поросший разнотравьем, за пустырем росли деревья — там был уже настоящий лес. Солнце застыло над горизонтом мутным красным шаром, и вроде даже перестало светить. Странное какое-то, почти не земное солнце. Смотреть на него было неприятно и тревожно. Саня постоял немного, и все-таки пошел дальше вперед, навстречу красному зареву… попробовал пойти. То есть, у него получилось сделать шаг, а после этого он почувствовал некое сопротивление воздуха, словно тот сгустился, стал похож на кисель… у него даже цвет стал, как у киселя — малиновый от солнца, с багровыми точками, которые как раз могли просто прыгать у Сани перед глазами. От удивления он отпрыгнул назад. А там — ничего, никаких отклонений от нормы, с пустыря слабо веет горячей травой, солнце у самого горизонта, готово на ночь занырнуть в реку на самое дно и там спать до рассвета. На дороге мелкие камни и тяжелый желтый песок. То есть, полные идиллия и покой. Саня снова осторожно шагнул вперед — снова перед глазами поплыл малиновый кисель, ноги почему-то стали ватными… ощущение было на что-то очень похоже. Он испытывал нечто подобное, и не раз, надо только вспомнить… Саня отошел к обочине, сел на травку и стал думать. Потому что то, что он почувствовал, было напрямую связано с его работой. Не здесь, а там, дома, в студии, где они моделировали виртуальную реальность для игр. Саня отрешенно подумал — жаль, он уже успел привыкнуть к мысли, что этот мир реален. Да нет, бред! Конечно, он реален! Такого уровня виртуалки создавать в наше время невозможно! Уйма денег, уйма энергии, чертова прорва памяти, и ради чего? И все таки, никуда не денешься — вот реальное доказательство противоположного.

Что-то подобное испытывает находящийся в игре человек, когда пытается попасть в зону, доступ в которую ограничен, или вообще не предусмотрен разработчиком. Если это так и есть, Саня пройти дальше просто не сможет…

Он встал и решительно направился к препятствию. Судя по всему, даже слишком решительно. Он влетел в малиновый кисель воздуха, как прыгают в воду, ожидая встречного мягкого давления чужой среды, которая просто обязана вытолкнуть его обратно, в человеческое пространство… ни чуть не бывало! Саня с разбегу прошиб зазвеневший лопнувшим стеклом воздух, выпал из него, и не почувствовал под ногами земли. Проще говоря — он провалился куда-то. Не очень высоко, а то мог бы и руку сломать. Собственно, совершив удачное приземление, он так и сказал невидимым в темноте местам вокруг себя:

— Эй! Так и руку сломать можно!

И понял, что находится под землей.

То есть, в подземелье. Как тогда, в тот день, когда в первый раз появился здесь! Как в тот раз, только совсем темно, нет даже намека на свет! Саня нашарил пальцами сырую замшелую кладку стены, облокотился об нее, и тут же обругал себя тупицей и последним дураком. Фонарик! У него есть фонарик, а значит, не все потеряно. Фонарик — это мысль, это спасение!

Тот, другой, который появляется только если Сане плохо или страшно, кажется, ухмыльнулся в бороду на такие мысли. Почему-то представился утренний городок, освещенный слишком белыми лучами, ребенок на велосипеде, а потом, без перехода — деревенский дом и собака с ушами в репьях. Собака старая, ходить ей трудно, тем более бегать, и она лежит, подставив морду солнцу… опять какому-то слишком белому солнцу. "Чур меня!" — пробормотал Саня детское заклинание против всяких напастей, загнал чужую память туда, где ей и надлежит быть — на самые задворки сознания… и ощутил новую ухмылку того, другого.

Фонарик включился сразу, яркий луч запрыгал по камням как солнечный зайчик. Замаячил впереди знакомый старый обвал… подземелье было то же самое, хоть на этот счет можно быть спокойным… но все-таки, почему так темно?