Мурашка (СИ)

– Ты нарываешься! – получился шепот, а я еще сильнее свожу руки на его горле. – Это ты себя ведешь как мудак, которого, что и можно, так это только пожалеть! Ждешь жалость от окружающих, ноешь про свою нелегкую жизнь! – я больше ничего не успел сказать, так как меня опрокинули, повалив в траву. Том попытался навалиться сверху, но я выставил колено, ударяя его прямо в грудь. С грозным шипением парень откинулся назад... Несколько секунд передышки и его новая попытка, я даже не понимаю на что... То ли это не очень удачная драка, то ли... Путь к повторному сексу. А вторая его атака заканчивается тем, что я отбиваюсь от его нападения и ловко укладываю его под себя, устраиваясь между его ног. Прижимаю его руки к траве, вглядываясь в ничуть не злое лицо. Том просто смотрел на меня, разглядывал. Его дыхание сбилось, он часто облизывал губы... А секунду назад он обвил мою талию своими ногами, притягивая к себе еще ближе. Во взгляде Тома я прочитал что-то... Я с таким взглядом у мамы прощение прощу... Он сейчас предо мной извиняется?

Только когда я накрываю его губы своими, я вдруг понимаю, что мы слишком мало целовались прошлой ночью. И сейчас я восполнял это. Языком скользнул в его рот, глубоко целуя, жадно наслаждаясь его тихими постанываниями мне в рот. А потом он взял инициативу на себя, только углубляя наш поцелуй...

Я не заметил, как мы взялись за руки, как переплели наши пальцы, теперь целуясь медленно и тягуче. Иногда я останавливался, отрываясь от его губ, но касаясь его лба своим, в такие моменты Том открывал глаза, движением ресниц щекоча мою щеку. Мы смотрели друг на друга, и мне казалось, что ничего лучше и быть не может: он, такой красивый и горячий, только для меня, в моих руках. Я вновь начинал поцелуй, коротко касаясь его языка своим, приоткрывая рот навстречу его ласкам...

Том прогнулся, когда я как-то неосторожно потерся пахом о его бедро, конечно, мы были оба возбуждены. Губы горели красным, не обещая вернуть свой прежний цвет.

– Порнушник, – шепчу ему на ухо, продолжая тереться о него, имитируя секс.

– Мурашка, – прогибается подо мной. Снова. От каждого его такого движения у меня голова с новой силой кружиться начинает.

– Зануда... – кусаю его за нижнюю губу, он выдыхает, стискивая меня между своих ног, – если ты сейчас не сделаешь со мной этого сам... Я тебя изнасилую.

– Изнасилуй... – приоткрывает один глаз, будто не смея увидеть разом все мое офигевшее лицо.

– Извиняюсь за зануду, – шепчу я, последний раз целуя его в подбородок и отрываясь от его горячего тела.

Я быстро справился с его ширинкой, стягивая его штаны вместе с бельем до самых колен, стянуть это безобразие ниже не позволяла обувь. Его член красиво вырвался из плена одежды, отпружинив и прижавшись к животу, растирая по коже собственную смазку. Головка манила... И я ничего не смог с собой поделать. Под весом его безумного предложения и из-за отсутствия какой бы то ни было гордости, я склонился к его паху, осторожно пробуя на вкус. Но тут же отстраняюсь, понимая (еще что-то понимая!), что делать минет в таких условиях не слишком приятное занятие... Том расстроено хнычет, а я целую его под пупком, успокаивая. Задираю его футболку, целую грудь, лаская языком соски. Собственный стояк приносил только боль, запертый под одеждой он требовал неминуемого внимания. Поэтому мне вновь пришлось отстраниться, вставая на колени и принимаясь судорожно избавляться от собственных штанов.

Я увидел замечательную картину. Том лежал на спине, склонив голову назад; его ладони скользили по собственному телу, лаская грудь, частенько с силой сжимая соски; порнушник без тени смущения широко расставил ноги, давая полный обзор. С горем пополам я спустил собственные штаны до колен и вновь улегся на моего порнушного. Меня трясло от дурацкого возбуждения, которое теперь даже в висках отбивало набат, заставляя заниматься безрассудными делами. Трахаться с парнем на траве возле бывшего морга – верх романтики.

– Мне так неудобно... – шипит, когда я укладываюсь на него, – трава в спину...

– Ты охренел? – кусаю его за шею, принимаясь тереться членом о его член.

– Давай по-другому... – не просит, а вроде как предупреждает, потому, что в следующее мгновение он сначала заваливает меня на траву спиной, а затем встает на ноги. Я немного потерялся в пространстве, когда увидел, как этот порнушный выхухоль опирается руками в поваленную ограду и, как следует, выставляет свою задницу, нормально так расставив ноги. Несколько мгновений я просто любуюсь им. Раскрепощенный, никакого чувства стыда; медленно виляет задницей, проводя ладонью по боку и к пятой точке, сжимая и оттягивая упругую половинку. У меня дыхание совсем закончилось, теперь глоток воздуха было почти нереально сделать.