Мунфлауэр

– И что? Ночь украла Кэйт? – ирония была как своеобразная форма отрицания. Он все еще не хотел верить во все это, тем более, когда дело коснулось его девушки.

– Да, ночь украла Кэйт, Лео! – и я теперь начала выходить из себя.

– Что за бред?! – прикрикнул он.

Я не знаю, что именно произошло дальше. То ли бабочки, от крика Лео бросившись в рассыпную, меня защекотали. То ли у меня крыша поехала, но суть в том, что я расхохоталась как психопатка.

Лео сначала, недоумевая, смотрел на меня, а потом и его пробило на «ха-ха» и через минуту мы ржали уже вместе. Смеялись мы долго и до слез. Здравствуй, истерика!

Он пытался спросить меня, что тут смешного, но получалась какая-то чушь и мы уже смеялись над этим.

Первая успокоилась я. Но знала, что этот момент запечатлеется в моей памяти навечно: моя лавка, я и Лео, смеющиеся над какой-то несуразицей.

– Прости. Не знаю, что на меня нашло, – сказала я. – Хотя возможно это из-за бабочек.

– Бабочек? – переспросил, все еще смеясь, он.

– У меня есть фамильяры. Бабочки, – уточнила я.

– Фами…что?

– Фамильяры. Живые татуировки. Даются избранным и обычно черным, но иногда и темным перепадают, видимо – отчеканила я.

– Покажи! – зажегся он.

Я смутилась. Как бы я красива сейчас не была, я еще не готова оголяться перед Лео, даже ради безобидного показа тату.

– Не сейчас, – отмахнулась я. – В другой раз.

Немного разочаровавшись, он кивнул. Между нами повисло молчание. А потом все же спросил с беспокойством в голосе:

– Так Кэйт похитили?

– Да. И скорее всего ты в тот раз видел сам момент похищения, а по пьяни представил другое, – парень посмотрел на меня.

– То есть, я мог ей помочь и спасти в тот момент, но по идиотской ревности этого не сделал, – вывел он логический ответ.

Я кивнула. Лео опустил голову, обхватив ее руками. И тяжело выдохнул.

– Не кори себя. Скорее всего, ты бы и не смог ей помочь. По нашим данным, это были «плохие ребята». А они куда сильнее, чем ты, – чтобы хоть как-то поддержать его, положила руку на его плечо и постаралась мысленно унять его боль. Это редко помогало, но попробовать стоило.

То ли от моего прикосновения, то ли мои способности подействовали, но тяжело выдохнув, он сел в мое кресло и уже выглядел лучше.

Я посмотрела в окно. Близился рассвет. И я снова стану прежней.

– Лео, скоро появятся первые лучи солнца. Я начну менять форму. И у меня к тебе просьба, – я села на корточки рядом с ним. – Посиди около кассы и ни в каком случае, не заходи сюда. Я буду кричать, стонать, плакать… Только не входи!

Он во все глаза смотрел на меня. Я понимала, что это звучит странно, но его присутствие убило бы меня вовсе.

– Пообещай мне, Лео! – попросила я его более настойчиво.

Он не то помотал головой, не то кивнул.

Я помогла ему подняться и выпроводила из комнаты, потому что начала уже испытывать ноющие боли во всем теле – признак рассвета.

Едва закрыв дверь, быстро сняла с себя всю одежду, вплоть до белья. Так как белье либо натирало, либо мешалось, а толку от него вообще не было, учитывая, что оно потом просто рвалось по швам: дневные тазобедренные кости ведь куда шире ночных.

Я лежала на полу, уставшая, потная, и готова была уже вырубиться, когда дверь медленно отворилась, и вошел Лео. Он не то, что вошел, он застыл как вкопанный едва ступил в комнату.

Боже! Не смотри на меня так! Только не это чувство жалости. Попыталась отползти к кушетке за покрывалом, но непроизвольно застонала – тело будет ломить еще некоторое время, пока все органы не станут на место. Лео среагировал молниеносно. Схватив одеяло и уже было накинул его на меня, как заметил летающих по моему телу бабочек. Парень не отводил взгляда от них. Да, это весьма завораживающее зрелище, не спорю – особенно на центнеровой туше! К тому же я голая! Но тут меня пронзает новая ужасная мысль: «Мои ноги! Я их не брила больше двух недель!» От стыда я не знала куда деться – не заметить этого было, как не заметить мха на беломраморной колонне! Молчание затягивалось, а меня душила совесть: «Какого хрена ты не бреешь ноги! И не говори мне, что нет времени и все равно обрастают за час! Позорище! Он никогда это не забудет!» Стоп, возьми себя в руки, Мун! От самобичевания лучше ситуация не станет! Поэтому, встряхнув волосы с лица, потянулась за одеялом.

– Все в порядке? – спросил Лео (прямо как папа), накидывая, наконец-то, покрывало.

Я кивнула, говорить не было желания.

– Как только ты перестала кричать, я подождал минуту и вошел, – присев на корточки, он приподнял мое лицо за подбородок, – я что-то сделал не так?

Я помотала головой. Хотя вообще очень даже не так! Мне морально плохо от того, что ты увидел! Но говорить и впрямь я не хотела.

– Это было ужасно. Сидеть и слушать, как ты завываешь и стонешь, – он посмотрел прямо мне в глаза, – могу я тебе помочь может как-то?

– Да, – прошептала я. – Одежда в тумбочке, я не успела ее достать.

Парень послушно принес ее и отвернулся. Я, уже контролируя стоны, начала одеваться. Бабочки угомонились и устроились на определенных и им только ведомых местах.