Читаем Мухтар Ауэзов полностью

Литература измен не прощает, эта простая и непреложная истина открылась двадцатипятилетнему Мухтару во всей своей беспощадности. Исключения, конечно, случаются. Скажем, листая страницы жизни, прожитой на сцене и рядом с нею, набрасывая портреты или просто эскизы людей, с которыми пришлось дружить и общаться, Сергей Юрский с простодушным изумлением пишет, что для великолепной английской актрисы Ванессы Редгрейв главное на самом деле не театр и не кино, а политика. Она «определяет ее решения и поступки. Искусством, для которого создал Бог, она занимается легко, как чем-то вспомогательным». Скажем, в Москве, куда в середине 70-х Ванесса Редгрейв приехала сниматься в одном американском фильме, значительно больше киносюжета ее интересует образ советского социализма. Что ж, спорить не приходится, чтобы подписаться под этими словами, даже не надо знать актрису лично, как знает ее Юрский. Достаточно газеты читать да телевизор хоть изредка включать. Ванесса Редгрейв и впрямь все время участвует в каких-то общественных акциях, против чего-то протестует, к чему-то призывает, кому-то помогает, благотворительные вечера в пользу жертв политических репрессий устраивает, а теперь вот еще и троцкистскую партию возглавила. Романтика революции, несмотря на давно уже не юные годы, влечет ее по-прежнему, и что ей до того, что Лев Давидович, перед тем как стать мучеником, сам замучил тысячи и тысячи людей. Все верно, но кто подсчитал жертвы, которые пришлось принести на алтарь прямого гражданского служения? И кто возьмет на себя смелость сказать, что бескорыстные, при всех бесспорных и спорных заблуждениях, занятия политикой оказали более благотворное воздействие на людей, на сам дух современной действительности, нежели, допустим, исполнение роли Бланш в спектакле по пьесе Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание»? Я видел этот спектакль, и он, наряду с товстоноговским «Идиотом», со Смоктуновским — князем Мышкиным, остается самым, может быть, ярким театральным впечатлением всей жизни. В нервном жесте, в звенящей интонации, в потерянном взгляде потрясающе воплотила актриса раздавленную душу женщины, выпадающей из ритма и устава жизни, в которой не находится места поэзии.

К тому же искусство — дело таинственное, и вдруг — баррикады, где вообще-то художнику не место, в этом случае являются как раз не только жизненной, но и творческой потребностью? И коли бы не «Интернационал», который она, к изумлению Юрского, бывшего у Ванессы Редгрейв гостем в Лондоне, предложила спеть посреди ночи, когда кончилось застолье и все разошлись по домам, не сыграла бы она так ни Бланш, ни Офелию, ни Нору у Ибсена? Исключение, оно и есть исключение, ну а правило состоит в том, что искусство эгоистично, оно ни чем и ни с кем делиться не желает.

Осенью 1922 года, презрев установленные правила игры — заявление, резолюция и так далее, действительно прав тут товарищ Коростылев, «отношение к дисциплине — слабое», Мухтар Ауэзов оставляет свой крупный государственный пост в Оренбурге и поступает в Ташкентский, тогда он назывался Туркестанским, университет. За нарушение партдисциплины и, естественно, «проявление национализма» Ауэзов Мухтар Омарханович из партии большевиков, в которой состоял три с половиной года, был исключен и больше уж в нее не возвращался, хотя она своим суровым попечением его не оставляла до конца жизни.

<p><emphasis>Глава 4</emphasis></p><p>ВОСХОЖДЕНИЕ</p>

В Ташкенте Мухтар в этот первый приезд пробыл недолго, всего несколько месяцев. Как явствует из полученной им справки, уже к 9 мая 1923 года он «выбыл из числа студентов факультета общественных наук Туркестанского государственного университета ввиду отсутствия в составе факультета избранной им специальности» — истории русской литературы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии