Мудрость толпы

Она взяла перстень в руки, покрутила в пальцах. Кто бы мог подумать, что придет день, когда она станет его носить? Огромный камень сиял в свете лампы, отбрасывая багровые блики. Из тюремных лагерей Инглии – к самым вершинам власти…

А потом ей на глаза попалась ее сумка, из которой торчал потрепанный корешок. «Жизнь Даба Свита»… Вик вытащила книгу, и та привычно раскрылась на ее любимой странице. На ее любимом рисунке. Великие равнины… трава до самого горизонта… Место, где можно родиться заново. Место, где можно уйти так далеко, как только заведет тебя мечта.

Ерунда, скорее всего. Всего лишь чей-то рисунок в книжке, полной выдумок. Однако, может быть, пора уже сказать «нет» тому, что тебе дают, и протянуть руку за тем, чего ты на самом деле хочешь?

Вик действительно всегда хотела преданно служить – но не определенной нации, идее или делу. Она хотела служить людям. С Орсо покончено. Сибальт мертв. Огарок, как выяснилось, никогда не существовал. Глокта? Если она когда-то и была что-то ему должна, это был долг, который она сама себе придумала из-за того, что у нее не было ничего другого. Теперь она решила, что его можно считать давно выплаченным.

Вик бросила перстень обратно на доску, закинула сумку за плечо и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Она захлопнула дверь, и та, отскочив от косяка, приоткрылась обратно. Вик даже не стала ее закрывать.

Она уже видела просторы неба над далекой страной.

Улыбаясь, Вик вышла в ночь.

Единственное преступление

– Итак, короткий клинок я держу… в левой руке? – переспросила Савин.

– Ну да, а передняя нога должна быть на этой отметке…

– Вот здесь? – Она потыкала ногой в меловую линию на дворцовой лужайке, словно никогда не видела ничего подобного. – Как интересно!

– В самом деле, – отозвался Юранд со сдержанным нетерпением, становясь на свою отметку и поднимая клинки. – Итак, когда я скажу «начали»…

Она метнулась к нему без предупреждения и без жалости, как учил ее отец. Юранд был искусным фехтовальщиком; без сомнения, он был быстрее и гораздо сильнее нее. К тому же прошло какое-то время с тех пор, как Савин в последний раз держала клинки. Она никогда не смогла бы его побить в честной схватке. Но какой интерес в том, чтобы драться честно?

Юранд даже не успел поднять длинный клинок, когда она уже зацепила его своим. Блеснуло лезвие, скрежетнул металл – и оружие вылетело из его не успевших сомкнуться пальцев. Он пошатнулся, и Савин быстро зашагнула ему за спину, поставив пятку позади его ноги, чтобы он о нее споткнулся. Ее плечо врезалось в его грудь – и Юранд с тихим вскриком опрокинулся на спину, выронив короткий клинок на аккуратно выстриженную траву.

Выражение абсолютного потрясения на его лице, когда затупленный конец ее длинного клинка защекотал его горло, доставило Савин неподдельное удовольствие.

– Кажется, это касание в мою пользу? – спросила она с видом полнейшей невинности.

Юранд медленно поднял к ней лицо.

– Почему-то у меня есть странное ощущение, что вы уже фехтовали прежде.

– Я и не говорила, что это не так. – Она воткнула длинный клинок в дерн и протянула ему руку. – Вы сами это предположили.

– Вы могли бы меня поправить, – сказал Юранд, поднимаясь с ее помощью.

– Я это и сделала только что. Я фехтую с детских лет. Меня учил отец.

Он наклонился, подбирая свои клинки.

– То есть… вы не только фехтовали прежде, но к тому же обучались у одного из лучших фехтовальщиков Союза?

Савин простодушно пожала плечами:

– Это приятное и полезное занятие.

Стоило Юранду разогнуться, как она снова набросилась на него, но на этот раз он был наготове. Отбив удар, он отступил назад, к краю круга, настороженно наблюдая за ней.

– А я-то собирался преподать вам урок, – пробормотал он. – Мне следовало понять, что учеником буду я.

– Ничего подобного. После Вальбека я отказалась от игры с острыми предметами…

В ее памяти снова всплыло уже изрядно замусоленное воспоминание: ее меч, протыкающий спину того человека. Слабое сопротивление рукояти в ее ладони. Потрясенное выражение на его лице. Однако Савин поняла, что теперь может отбросить эти мысли с гораздо большей легкостью. В конце концов, она его предупредила. Если он не хотел, чтобы его прикончили, черт побери, надо было оставить ее в покое.

– Беременность и материнские обязанности плохо сочетаются с фехтовальным кругом. Я совершенно не в форме!

– Это была моя первая мысль, когда я лежал сейчас на спине, чувствуя глоткой острие вашего клинка. «Черт побери, она совершенно не в форме», – подумал я.

Он сделал опасливый выпад, и Савин легко отбила его. Ее ноги казались тяжелее, чем прежде, дыхание более затрудненным, но в целом она была рада снова вернуться на круг. Слишком долго она нянчилась со своими малышами, проявляя сплошную мягкость и материнские чувства. Давно пора уже проявить и некоторую дисциплину. С кем-то посоревноваться. И победить. И не только на фехтовальном круге.

– Должна признаться, что я искала не только партнера по фехтованию, – начала она.