Мудрость толпы

Хальдер постучал в тяжелую, окованную железом дверь. Орсо подумал о том, как он будет переносить пытки. Плохо, скорее всего. А кто переносит их хорошо? И какую подготовку может дать человеку изнеженная жизнь, полная потворства его малейшим желаниям, к профессионально и безжалостно причиняемой боли? Он прикрыл глаза, пытаясь отыскать в себе ту беззаботную храбрость, что откуда-то взялась в нем под Стоффенбеком.

– Войдите.

Комната представляла собой голую белую коробку, по штукатурке в одном углу расползалась плесень. На одной небрежно побеленной стене было нечто, подозрительно похожее на небрежно отмытое кровавое пятно.

Здесь стояли потрепанный стол и два потрепанных стула. Один пустовал. На втором, холодно разглядывая его своими жесткими, лишенными выражения глазами, сидела инквизитор Тойфель. Точнее, теперь она, очевидно, была главным инспектором Тойфель – после Великой Перемены все титулы изменились. Ну, не совсем все; его титул остался прежним, но теперь он означал нечто прямо противоположное.

Тойфель подняла взгляд на Хальдера:

– Вы можете идти.

– Я лучше останусь.

Она нахмурилась, и ее лоб покрылся восхитительно симметричным узором морщин.

– Как ваше имя?

Орсо пожалел, что не знает способа с такой же легкостью заставить этого человека нервничать.

– Почему вам нужно это знать?

– Чтобы я могла доложить комиссару Пайку, кто пытался помешать мне выполнять свою работу.

Хальдер гулко сглотнул, дернув кадыком.

– Хорошо, подожду снаружи.

Он очень аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Главный инспектор Тойфель! – воскликнул Орсо. – Какой приятный сюрприз! И какой очаровательный мундир! Должен сказать, до сих пор моя прогулка принесла мне только самые положительные эмоции. Что нам предстоит дальше? Экскурсия по подземельям Агрионта? Там, должно быть, целые мили…

– Я нашла письмо, ваше величество. В вашем хлебе.

Повисло короткое и чрезвычайно неприятное молчание. Орсо изо всех сил старался сохранить оптимистический настрой, невзирая на зияющую яму паники, разверзшуюся под его стулом.

– Вы, должно быть, находитесь в отчаянном положении, инспектор, если вам приходится красть у меня хлеб! Просто ужасно это слышать.

– Мы все находимся в отчаянном положении. – Тойфель вытащила покрытый пятнами клочок бумаги, весьма похожий на те, что приносила ему Хильди с тех пор, как Танни посетил его чердак. – Роялистские изменники сильно теснят Народную Армию в восточных провинциях Миддерланда. И, судя по тому, что я прочла, похоже на то, что вы поддерживаете связь с маршалом Форестом.

Итак, вот и оно. Орсо очень надеялся когда-нибудь увидеть, как с лица Судьи будет стерта кровожадная улыбка, желательно при падении с Цепной башни, – но, очевидно, шансы на то, что дело раскроется, были высоки с самого начала.

– А я говорил ему, что лучше оставить это дело, но вы ведь знаете, что значит поклонники – стоит им закусить удила, и с ними совершенно невозможно сладить!

– Без сомнения. Эти ублюдки мне тоже проходу не дают.

Она медленно развернула письмо, взглянула на текст, затем на лицо Орсо. Кровь и ад, ну и глаза! По части храненния секретов – и их откапывания – он был ей далеко не ровня и сам прекрасно это понимал.

– Очевидно, Форест и его роялисты вознамерились усадить вас обратно на трон. Очевидно, они поддерживают связь с вашей матерью и сестрой в Сипани. И также очевидно, что они посылали вам сообщения посредством вашей прислуги…

– Я беру всю ответственность на себя! – тут же выпалил он (возможно, с чрезмерным энтузиазмом, и, возможно, весьма неблагоразумно, но когда на кону стояла безопасность Хильди, было не время шутить). – Моя служанка ничего не знала… ни о каком заговоре…

Тойфель подняла руку, останавливая его. Она опустила горящий взгляд в стол, оскалив зубы, словно готовя себя к какой-то неприятной задаче. Орсо не хотелось даже представлять, какие угрозы, шантаж или пытки мелькали в ее мозгу на протяжении этой паузы. Она побарабанила обгрызенным ногтем по исцарапанной столешнице, служившей свидетелем бог весть каких ужасов, что при старом режиме, что при новом.

Наконец Тойфель подняла лицо и взглянула на него. Когда она заговорила, ее голос прозвучал неожиданно мягко:

– Форест не единственный, кто хотел бы видеть монархию восстановленной.

Орсо приготовился услышать почти все что угодно, кроме этого.

– Да неужели?

– Поверьте мне. – Она еще мгновение рассматривала его. – Это безумие продолжалось достаточно долго. Чересчур долго. Судью необходимо остановить.

Она беспомощно пожала плечами:

– И поскольку никто другой за это не берется…

Орсо накрыла волна облегчения, настолько сильного, что она едва не облегчила заодно и его желудок.

– То есть… вы хотите… мне помочь?

– Вопреки собственным убеждениям. По правде говоря… насколько я это вижу, вы – лучший шанс, который есть у Союза.

– Вы – вы!.. считаете, что я…

Орсо почувствовал, как по его лицу разливается улыбка, – ощущение, которого он не испытывал уже давно.

– Только не слишком увлекайтесь, ваше величество. Я говорю только, что вы лучше, чем резня, голод и разруха.