Мудрец. Сталкер. Разведчик

– На Химэй стартуют все! На Химэй стартуют все! А-ла-ла! А-ла-ла! Здравствуй, новая страна!

– Целый год готовились! – восхищённо сказал кто-то рядом со мной. – Падали, руки-ноги ломали… Зато по прибытии не осрамятся – навык-то при них! Уже умеют там жить!

– Это спортсмены, что ли? – спросил я восхищённого. То был очкастый крепыш средних лет в серебристом плаще и в парике времён Анны Иоанновны.

– Зачем спортсмены? Чиновники муниципальные, а мэр – впереди… Они и ветеранов войны на День Победы изображают, и в бразильских карнавалах участвуют, и в гей-парадах – настоящие-то стесняются, а мероприятие будь любезен обеспечить… А как же! Мы от Москвы не отстаём! О! Счастлив день, когда встречаем Достигшего! Ну, как вы думаете – не опозорят они Крайск на Родине Человечества?

– Нет, – нетерпеливо сказал я. – Эти не опозорят.

– Вот и я говорю! – обрадовался парик. И добавил: – А культурный шок – это действительно тяжело?

– Усраться можно, – злобно сказал я и спрятал проклятый чвель.

Проскакал наконец последний ряд, но догнать Якира Наумовича я уже не надеялся, оправдаться – тем более… И толпа стала гуще, и загудела эта толпа радостно, словно Гагарина запустили.

И одно слово звучало повсюду:

– Возобновили!

– Вы слышали – возобновили!

– Что – правда возобновили?

– Быть не может, чтобы возобновили…

– Я тебе отвечаю – возобновили!

– Да куда они денутся – возобновили!

– Мама, мама! Возобновили!

– Возобновили всё-таки…

– Я же говорил, что возобновят, – и возобновили!

– Ура-а-а! Оле-оле-оле-оле! Возобновили!

То же самое слово звучало и на чужих языках…

Я ухватил за рукав какого-то фитиля с признаками разума на лице:

– Что случилось-то, друг?

– Как что случилось? – воскликнул фитиль. – Да ведь возобновили! Радость-то какая!

И побежал дальше – видимо, делиться радостью.

Отчаявшись понять что-нибудь, я пошёл дальше, держась самых стен домов, чтобы поскорее миновать скопление народа.

На углу проспекта и улицы Мичуринцев стоял роскошный открытый алый экипаж. Может, это и есть «Феррари»? В кабриолете сидел начальственного вида мужчина в нормальном костюме и даже при галстуке. Он с неудовольствием глядел на ликующую толпу.

Потом мужчина вопросительно посмотрел на меня.

– Чего это народ бесится? – строго сказал он, словно я отвечал в этом городе за порядок.

– Да вот… – я робко пожал плечами. – Кажется, возобновили…

– Вот идиоты! – воскликнул мужчина. – Три дня уже как возобновили, а до них только сейчас дошло! И-ди-оты!

Вступиться за честь своего народа я не решился, а задать вопрос означало увеличить в его сознании число идиотов.

А своего старинного знакомца я всё-таки догнал возле поворота на улицу Спартака. Но самую малость не успел…

Отважный старый горец, видимо, тоже не успел достать из-за спины свой двуручный меч и сразиться в последний раз… От Якира Наумовича остались только кровяные потёки на белом пластике газетного киоска, да «розочка» из пивной бутылки, да трубка, закатившаяся на газон… Ты обманывал нас, корсиканский капрал, Старой Гвардии нам не дождаться…

Трубка ещё дымилась.

2

Сад Эдемский в шестьдесят раз больше Египта; он расположен в седьмой сфере небосвода, открывается двумя алмазными вратами и заключает в себе шестьсот тысяч ангелов с лучезарными ликами.

Талмуд

…В следующий раз веселья не получилось.

– Это что за хрень? – хмуро спросил Панин, указывая на плоды очередного мерлинского творчества во дворе.

– Колодец! – с вызовом сказал Роман Ильич.

– Ко-ло-дец?! Это воронка от полутонной авиабомбы, а не колодец! Что за самодеятельность? Тебе воды не хватает?

– Я на всякий случай, – смущённо сказал Мерлин. – Вдруг вся твоя механика остановится?

– Страшней ломехузы только ломехуза с инициативой, – Панин воздел руки к небесам. – Идиот! Как ты туда сруб думал опускать?

– Какой сруб? – опешил Мерлин.

Ничего не ответил Панин, только сделал вид, что горько плачет. И пошёл в дом, распевая старую песню про пэтэушников, несколько модифицированную:

Пройдут года, настанут дни такие,
Когда советский трудовой народ
Вот эти руки, руки золотые,
Возьмёт и с головою оторвёт!!!

Но не приступил к чёрному запою – то ли от потрясения, то ли оттого, что картина над креслом нынче была весёлая – Шаляпин в шубе на фоне Масленицы.

– А что теперь делать? – растерянно сказал Мерлин.

– Да хоть сортир устанавливай на двадцать очков! – рявкнул Лось. – Весь ландшафтный дизайн псу под хвост!

– А что, – сказал Роман Ильич, – разве был дизайн?

– Был, – тоскливо сказал Панин. – Бабки же содрали – значит, был… Когда улечу, всё закопай. А я-то ещё высоких гостей думал сюда привезти!

– Каких гостей? А конспирация?

– А, всё равно сорвалось, – сказал Панин. – Может, и к лучшему… Неприятная история получилась, Колдун…

– Таня?! – вскинулся Роман Ильич.

– Нет, с ней всё в порядке. Костя уехал. Лейзарович.