Мудрец. Сталкер. Разведчик

И зачем мы бомжа этого с собой потащили? Он-то при чём? Ну, загипнотизировал его кто-то… Хотя кой чёрт загипнотизировал? А этот безумный стробоскоп в баре? И неизвестно, чем бы ещё кончилось сумасшедшее кружение, если бы не Топтыгин с медным чайником… А не будь чайник медным? Может, на Посланца Чёрного Властелина только медь действует? Или кипяток? Или оба элемента в сочетании? Какой вздор лезет в голову. Точно, Зона сводит с ума, и стоило бы мне полежать в санатории «Глубокий сон», полечиться… Вот получу гонорар и лягу…

Нет, для чего-то он здесь нужен, Паша Эмильевич.

И пояс на него напялили – зачем? Принёс же чёрт не вовремя этого шахида-бакалавра! Шахид должен появляться только в самый ответственный момент, как ружьё в третьем акте…

Пояс нужно снять с бомжа. В конце концов, Посланца я сам себе придумал. Кто мы такие, чтобы распоряжаться чужими жизнями? Здесь не Зона, и нечего тащить с собой тамошние порядки… Мы ведь, по сути дела, похитили человека, и давешние менты с поминок вправе нас арестовать. Сталкеров недоделанных.

А Майору тоже надо бы полечиться. Когда я спросил его, зачем он Гороху голову отпилил. Майор сказал, что киллера уже дважды хоронили – на Кипре и в Ванкувере, и без головы никто бы ему не поверил… А так ушла посылочка в самые высокие московские кабинеты, покатилась голова убийцы по ковровым дорожкам, как при Иване свет Васильевиче… Вот оно, новое средневековье во всей красе… И мы сами его укрепляем делишками своими скорбными… Вместо того чтобы опомниться и спросить себя: зачем? Потому что в очередной раз вышла перемена вечным ценностям?

Печкин решительно поднялся и зажёг лампу.

На раскладушке Паши Черентая снова лежал Посланец Чёрного Властелина – гладкое, стёртое, нечеловеческое лицо, сомкнутые веки с какими-то иероглифами…

– Видишь, – прошептал Майор.

В одной руке его был пистолет, в другой – пульт взрывателя.

– У него бывает. Когда спит, – сказал Майор. – Я это ещё там. Заметил. Прорезается. Иначе давно бы уже. Денег дал. Ксиву. И пинка. Чтобы летел до Владивостока.

– Чего не спишь? – только и сумел сказать Печкин. – Если бы он хотел, он сам бы уж давно… Ещё в поезде или даже раньше…

– Я долго могу. Не спать, – сказал Майор. – Теперь ты. Постереги. Пистолет сними. С предохранителя. А то вы вечно.

Печкин выключил лампу, проследовал к постели, залез под одеяло и свернулся калачиком, чтобы согреться. Потом вспомнил, извлёк из-под подушки «беретту», но снимать с предохранителя всё-таки не стал – он был штатским человеком, ещё отстрелишь себе чего-нибудь…

В такие зимние ночи кажется, что рассвет не наступит никогда. В теле просыпаются всякие скрытые болезни, начинает саднить горло, ноют суставы и бурчит в животе. И сама жизнь представляется лишённой всякого смысла… Тем более что так оно и есть…

Час Быка. Свирепая тоска перед рассветом.

Вдруг журналист понял, что мешало ему заснуть.

Тишина. Большой город никогда не смолкает. Зона никогда не смолкает. А тут так тихо, что слышен даже ход наручных часов.

Тишина.

Не даёт уснуть.

Тишина.

Не спать.

Да и нельзя ведь спать…

Глава девятая

Кончилась их авантюра просто, буднично и безнадёжно. Майор поднялся раньше всех и растолкал часового Печкина:

– Вставай. Страж неусыпный. Одевайся.

Печкин поднялся и не знал, куда глаза девать от стыда. Паша Черентай сидел за столом и питался оставшимися пельменями – прежний бомжик-воришка.

Майор тоже был одет и смотрел на журналиста с жалостью.

– Если бы в Зоне. Нас бы уже давно. Расстрелять бы тебя. На воротах. Из поганого ружья.

– Да я как-то неожиданно, – сказал Печкин.

– Нет, – сказал Майор. – Так всегда бывает. С некоторыми. Теперь бы кофе. Крепкого. Мужского рода.

И тут же раздался стук в дверь:

– Артур Иванович! Игорь Моисеевич! Завтракать будете?

– Смотри-ка – имена запомнила! – сказал Печкин. – А я всё никак не привыкну… За что ты меня Моисеичем оформил?

– За дело, – сказал Майор. – Открывай.

Печкин натянул штаны, прошлёпал по ледяным половицам К двери, повернул ключ – и впечатался в стену затылком.

Через две секунды всё было кончено.

Как положено – каски-маски-«абаканы», наручники, шестеро омоновцев и один в гражданском чёрном пальто – самый главный.

Печкин покосился на Майора – дескать, что же ты? Или ты только с бандитами храбрый да умелый? А на своего брата-мента не стоит?

Майор пожал плечами. А на Пашу Эмильевича и смотреть было незачем. Он тут никто. На него и омоновцы не смотрели – заковали и усадили на стул, охранник сзади, как у всех.

Пистолеты лежали на столе. Там же расстелился пояс шахида – сплошная ортопедия на вид, молодец, Мыло. Пластид от поролона на ощупь не отличишь. И его, пояс медицинский, хоть об пол бей. Если они сразу не сообразили про пояс – значит, не профессионалы…

И смертоносный мобильник был тут же…

– Теперь к делу, – сказал главный. Пожилой, с белыми бровями, в старомодной пыжиковой шапке, какие носили раньше все начальники. – Выяснять ваши настоящие имена я не собираюсь. Где деньги?

– Какие. Деньги, – сказал Майор. – Мы не за деньгами.

Белобровый рассмеялся.