Мучение любви. Келейные записи

Но к чему все это? К тому, что и на Афоне тоже был во всем свой особенный настрой, дух, как будто не различимый обонянием, но только духовным чутьем, присущим самой душе,– некий «фимиам», который пронизывал даже самый воздух Святой Горы. Стоило только сойти с корабля на берег, пройти по пристани к первым домикам на набережной, как уже здесь же, среди торговых лавок, разных хозяйственных построек, шумной толпы приезжих, подъезжающих, отходящих машин сразу почувствовалась какая-то особенная покойность, радость, как-то глубоко задышалось и стало беззаботно на душе. Потом еще и еще замечалось, что весь этот приятнейший душе настрой находится везде, он как бы в самой атмосфере Афона: он и в лесу, и у моря, и на пыльных афонских дорогах, и на скалистых тропах, он и в богослужении, и в трапезной, и в кельях, и во дворе монастырском, и за стенами, он и на развалинах среди склонов ущелий, и под старыми оливами в садах… Сначала думалось, что это просто «психологический» момент, что повлияло то или иное обстоятельство, впечатление. Но, пытаясь понять это чувство, останавливаешься на твердом убеждении, что это нечто необъяснимое.

Так бывает, когда зайдешь в дом, где стоит где-то в углу букет жасмина,– сразу чувствуешь аромат, услаждаешься, но не можешь понять, откуда это и что это…

И вот встретилось интересное разъяснение того, что меня поразило на Святой Горе! Пишет один русский паломник в брошюре о Святой Горе (издание 1950 года):

«Прежде всего всем афонским монахам присуща какая-то необыкновенная жизнерадостность, соединенная с неизменным радушием и любезностью. И когда мне пришлось знакомиться с длинным рядом этих милых и навсегда оставшихся в моей памяти людей, то я под конец задумался над вопросом: каким способом учатся они на Афоне этим радушию и любезности; откуда черпают они свою неизменную жизнерадостность, столь дорогую для каждого их собеседника-мирянина, приходящего весьма часто к ним с усталою и разбитою душой? И совсем случайно на этот вопрос просто и открыто ответил один из старых афонских иноков в Андреевском скиту: «Весь Афон – Царствие радости Божией! – сказал он.– Сама Богоматерь разбросала по нему эту радость с высоты небесной. Вот и цветет теперь повсюду вечным цветом… Радость Божия здесь кругом – и на горах, и в ущельях, и на прекрасных полях, возделываемых братией… Куда ни направишь взор – все вечно цветет, красуется и радуется… Как же не стать здесь и самому человеку вечно радостным, если он живет праведно? Пробудет монах на Афоне год, два, десять лет и впитывает в себя Божию радость от природы, а потом уже и ходит всю жизнь с нею в сердце. Иначе и быть не может! А у кого Божия радость в сердце, разве может он быть злобным и неприветливым с другим человеком? Вот и вся наша афонская школа общения с людьми»».

Но, думаю, в словах монаха только намек на истинную причину такого духовного настроя афонских насельников. Не в радостотворной природе дело и не в психологическом ее воздействии на души, но лучше сказать так: Афон есть чудо Божией Матери, живое и очевидное, и настолько обильна эта благодать, что она ощутима во всем, даже в самом воздухе, даже в природе – в ее вечнозеленой листве и всегда цветущих лугах. Это как бы новая радуга, знак радостного примирения с Богом, исполнение ангельского гимна: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение[135]. Должно же Царствие Небесное давать знать себя на земле, отражаться хоть слабым отблеском своей вечной красы в нашей земной юдоли! В душах человеческих этот отблеск видим в святых, в различной степени сияет этим светом каждая обитель иноческая, если живет благодатной жизнью. Но вот как целая страна, хоть и крошечная, как некое малое государство, некое царство – это только на Афоне. Сама Владычица Небесная Своим покровом осеняет эту страну монашескую, ограждает эту «крепость Божию». Последнее прибежище странствующих, скорбящих душ при конце времен! Подобие хладного облака в пещи вавилонской, отгоняющее жестокие языки греховного пламени! И вот они, «отроки» Божии и Ангелы, вкупе посреди огненного вихря поют песнь – исповедание от лица всех христиан… И как утешительно только помнить этот святой островок, этот живой отблеск неба в темноте земной ночи на поверхности огромного колеблющегося моря!

Еще раз на святом Афоне