Мстительные духи

— Меч, — рявкнула она, и страж дал ей свой меч, вложил рукоять в ее ладонь. Императрица склонилась и нежно прижала меч к лицу оммедзи. Он застонал. Она оставила тонкий порез на его щеке, смахнула капли крови с клинка на стену, протянула меч стражу.

Оммедзи кривился от боли, пара капель крови катились по его щеке, капала с его подбородка. Они смотрели, как рана закрылась. Кровь была единственным следом ее существования.

— Поразительно, — сказала императрица Исэ Рьоко. — Расскажи, откуда такая техника?

Оммедзи вздохнул, опустил голову, подбородок коснулся груди.

— Вам не понравится цена.

— Ты расскажешь мне тайну, — сказала уверенно императрица Исэ Рьоко. — Мои люди умеют допрашивать. Все говорят мне то, что я хочу знать. И с тобой им не нужно было сдерживаться. Они могут экспериментировать. Разрезать тебя на кусочки и посмотреть, как это работает.

— Звучит чудесно, — сказал оммедзи, но Ворона услышала дрожь в его голосе.

— Нужно продержать его тут, пока план Мастера не будет завершен, — сказала Ворона. Пытки не были необходимы.

Императрица изящно фыркнула.

— Да, но пока он тут, мы можем выяснить, что он знает, — она сделала паузу, чуть нахмурилась. — Если он исцеляется, как ты говоришь, что мешает ему отгрызть руку, чтобы сбежать?

Ворона представляла, что боль помешает ему это сделать. Но, может, были другие методы. Она забрала меч из руки стража, бросилась вперед и вонзила клинок в грудь оммедзи. Он закричал, вскинул голову. Он смотрел в капюшон Вороны, хоть она вонзила в него меч.

Ворона отпрянула, ощутила стену за спиной. Она тяжело дышала. Она дышала. В этом не было смысла. Ей не нужно было дышать. Но ее грудь вздымалась и опадала, словно она дышала. Ее дым кипел, будто сердце дико билось. Дым ударил по земле и растекся к уголкам камеры. Она пыталась совладать с собой.

— Ясно, — холодно сказала императрица Исэ Рьоко. — Он не может исцелиться, пока клинок все еще в нем, — она повернулась к Змеиной Страже. — Вонзите дюжину мечей в его грудь. Хотя бы один должен пронзить его сердце. Это должно задержать его, мы разберемся с ним похоже, — она вышла из камеры, рявкнула Вороне следовать за ней.

Оммедзи завизжал, страж вонзил еще один меч в его грудь.

Ворона улетала, но не только чтобы догнать императрицу, но и ей нужно было убраться от оммедзи и его агонии. И ее боли. Чем дальше она была от него, тем более размытой становилась. Ее лицо и ладони снова лишились формы. Контроль вернулся, а форма пропала. Это было к лучшему. Так было удобнее.

— Нужно обсудить мою сторону сделки, — сказала императрица Исэ Рьоко по пути. — Я воссоединю свою империю, и вы мне поможете.

Они уже отправили Сифэнь оторвать голову императору Идо Танаке, но Ворона не могла это обсуждать. Оммедзи закричал снова, и Ворона хотела, чтобы императрица шла быстрее. Хуже было, когда крики прекратились.

Глава 31

Гуан бурчал. Янмей поняла, что он издавал такой звук, когда ему нужно было что-то сказать.

— Я хотел у тебя кое-что спросить, — сказал он.

Янмей взглянула на старого бандита. Он хмурился, глядя на улицу перед собой. Близился вечер, они пополняли припасы: новая одежда, еда, бумага, чернила. Харуто не было видно, но Гуан решил, что это не было странным. Оммедзи часто уходил сам, когда ему нужно было поговорить с его шинигами. Кира убежала вперед, ее потрясали город и его жители, магазины и храмы. Все восторгало ее. Это было чистое удивление ребенка, что-то, чего ее лишили.

— Говори, — сказала Янмей, пока они шли. Утро было приятным, хотя воздух был холодным, и она ощущала себя спокойнее, чем когда-либо после Хэйвы.

— Ты преподавала в академии, — сказал Гуан, — вместе с Тяном. Ты хорошо его знала?

— Достаточно хорошо, — сказала Янмей. Они дружили. Они во многом не соглашались, но между ними было взаимное уважение.

Гуан снова забурчал.

— Каким он был? Я, кхм… не знал его. Он не говорил со мной. Я видел его в последний раз пятнадцать лет назад, и мы поссорились. Ему хватило ума уйти, пока один из нас не сделал то, что нельзя было обратить.

Кира остановилась впереди и смотрела на мастерскую кузнеца. Молоток гремел, звон наковальни разносился по улице. Несколько прохожих взглянули на Киру, как на дурочку, и Янмей хотела увести ее подальше от них.

— Ты должен понять, Гуан, — сказала Янмей. — Для детей бандитов жизнь тяжела. Много… горя. Нас многое заставили увидеть. Многое заставляли делать.

— Я его не заставлял ничего делать, — быстро сказал Гуан. — Я держал его в стороне. Это было не как у тебя и Пылающего Кулака. И твоего брата. Я не удерживал его.

Янмей дала ему говорить. Она давно поняла, что спорить с оправданиями не было толку. Ее молчание показывало, чем они были.

— Он знал, каким ты был, и что ты делал? — спросила она, когда он закончил.

Гуан кивнул.