Мстительные духи

— Что ты такое? — спросила эненра. Это был женский голос. Знакомый. Дым извивался вокруг нее, и плащ поднялся на мечущихся змеях из дыма. Харуто заметил подбородок и губы из дыма во тьме капюшона.

Эненра завизжала и ударила дюжиной клинков. Харуто побежал вперед как можно быстрее. Он ощущал, как щупальца подступают, задевают его руки и ноги, но он подобрался к ней. Он вонзил Шики и капюшон эненры.

Дым перестал двигаться. Дюжина клинков указывали на него, как заточенная сталь, ждущая удара. Эненра отклонилась от меча Харуто. Ее капюшон упал. Харуто смотрел на прошлое.

— Изуми? — сказал он. Он выпрямился, чтобы рассмотреть ее. Ее лицо было в дыму, но все еще ее. Это была Изуми. Ее глаза были полны паники, рот двигался, но не издавал ни звука. Прядь волос из дыма упала на лоб.

Щупальца вонзились в Харуто, пробили его грудь и легкие. Он извивался, не мог осознать боль. А потом дым порвал его пополам и сбросил с крыши.

Харуто рухнул на снег. Точнее, его торс. Он не знал, где были его ноги. Он посмотрел на крышу, эненра смотрела на него, озаренная луной. Изуми смотрела на то, во что его превратила.

— Если хочешь остановить нас, оммедзи, — сказала она, ее голос был холодным и далеким, как звезды, — приходи в имперский город, — и она пропала, дым тянулся за ней.

Шики вылетела из меча, стала комком черной шерсти. Она запищала, прижалась к шее Харуто, обвила ручками его подбородок. Он не мог ее ощутить. Ему было холодно. Боль была далекой, его тело не чувствовало всего.

— Это, — Харуто закашлялся кровью, — прошло плохо.

Глава 27

Гуан налил чашку чая, оставил его остывать и посмотрел на пустую страницу перед собой. Кисть была в чернилах, наготове. Нужны были слова.

— Вокруг горы. С неба льются огненные слезы. Надежда утеряна. Вернувшиеся ведут войну, — он потянул за кривую бороду и опустил кисть, не написав ни слова. А потом взял чашку, подул на пар над чаем. — Не хватает чего-то… или всего, — он был один в общей комнате, только хозяин был занят у кухни. Покой настроил Гуана на поэзию.

Дверь в другом конце гостиницы сдвинулась, и Янмей с Кирой вошли в общую комнату, выглядя свежо и чисто. Они точно побывали в купальне гостинцы. Гуан почесал зудящее плечо, подумывал тоже помыться. Две женщины заметили его, и Кира улыбнулась. Она подбежала к столику, Янмей следовала спокойно. Время было раннее, а они уже давно не спали, хотя выглядели отдохнувшими. Но Кира была еще юной. Вряд ли она успела познать истинную усталость.

— Пустая страница, — сказал Янмей, опускаясь рядом с ним. Она взяла чайник и налила еще две чашки.

— Я пытаюсь написать поэму о возвращении драконов.

— Невидимыми чернилами?

— Угу, — Гуан кивнул. — Пока лишь планирую. Из огня и камня вырывается змей, — он нахмурился. Начать всегда было сложнее всего.

Кира улыбнулась ему. Она была в новой одежде, сменила старое кимоно на плотные походные штаны и зимний плащ с капюшоном с мехом. Она почти выглядела как юная версия Янмей. Гуан хотел отметить это, когда хозяин гостиницы появился за ним. Он повернулся, чтобы заказать еды, но там никого не было. Он повернулся, Кира хихикала с зеркальным кинжалом в ладони.

— Ты хотя бы не пугала меня, — Гуан улыбнулся девушке. — И это было убедительно. Я не знал, что смотрю на отражение, пока не понял, что сзади никого нет.

— Я становлюсь лучше, — сказала Кира. — Раньше я могла делать лишь монстров из тени, силуэты без, кхм, облика. Но я понимаю, что это лишь начало.

— Стоило лучше учиться в Хэйве, — сказала Янмей. — Мудрец мог многому тебя научить.

Кира застонала.

— В Хэйве было скучно. Но Гуан может меня научить, — она улыбнулась, ее глаза блестели.

— Что? — Гуан вздрогнул и чуть не выронил чай.

— Харуто сказал, что ты был мастером ци. Он сказал, что мои кинжалы хрупкие, и ты можешь научить меня, как их укрепить.

— Капуста! — возмутился Гуан. — Старику стоило молчать.

— Так ты можешь? — спросила Кира. — Научить меня? — она явно хотела учиться.

Гуан взглянул на Янмей. Она потягивала чай, хотя от него еще поднимался пар. Она поймала его взгляд и кивнула.

— Хорошо, — Гуан был рад поводу опустить кисть. Поражение было проще, если у него была хорошая причина. — Мы начнем медленно. Твои кинжалы созданы из твоей ци, верно?

— Угу! — Кира кивнула.

— Дай мне один. Рукоятью вперед, пожалуйста.

Кира тряхнула запястьем, кинжал появился в ее ладони. Она развернула его и протянула ему, улыбаясь. Гуан осторожно взял его, отчасти ожидая, что он взорвётся тысячей осколков зеркала, едва он коснется кинжала. Но это не произошло, и он опустил кинжал на стол подальше от Киры.

— Ты все еще ощущаешь его?

— А? — сказала Кира. — Ощущаю? Нет. Он у тебя.

Янмей рассмеялась, но Кира нахмурилась.

— Я не про ладони, девочка, — сказал Гуан. — Морковка. Спасите от невежества юных. Ты сделала кинжал из своей ци. Он — часть тебя, остается ею, даже когда ты не держишь его. Где бы он или ты ни были, пока он существует, нить ци соединяет вас, — Кира озиралась. — Не настоящая нить. Редиска, ты не можешь ее видеть.

— Тогда как мне его ощутить?

— Своим… духом, — Гуан всплеснул руками. — Своей ци.