Мстительные духи

— Умолкни! — крикнул Харуто. Ярость гремела в его ушах. Кира предала его. Она была все это время одной из онрё, шпионила за ними и вела их. Но это было неправильно. Янмей умерла, чтобы защитить их, защитить Киру. Кира не стала бы работать с монстром, убившим ее мать. Да?

— У тебя тут нет друзей, Ночная Песнь, — сказал Вестник Костей, впиваясь в глаза Харуто взглядом. Его глаза были зелеными, потом желтыми, потом золотыми. Вихрь в глазах сводил с ума, топил его. — Никаких союзников. Никакой надежды. Ты уже проиграл. Ты всегда проигрывал. Ты такой, всегда таким был. Поражением.

Слова тэнгу кричали в его голове. Уродливая правда. Гнев поглощал его, кипел в нем. Это был не его гнев, но он не мог отделить себя от него. Шики свистела, но он не мог понять ее слова. Кира шла к нему, подняв ладони, готовая ударить его в спину. Она тоже говорила. Все говорили, какофония слов ничего не означала. Харуто закрыл глаза, пытаясь скрыться от безумия в газах тэнгу и очистить голову, но Тян ждал его во тьме, искаженное лицо рычало и требовало мести.

Харуто снова открыл глаза. Кира стояла перед ним, тянулась к нему. Она могла мгновенно создать кинжал в ладони. Харуто отшатнулся на шаг, поднял катану и ударил по ее шее.

Глава 58

Гуан кряхтел, развернул сумку и порылся в ней. Его меч лежал в снегу, промокший от его крови.

— Знаешь, — сказал он, кривясь, агония пульсировала в его венах. — Я не всегда был поэтом. Я был бандитом, и у меня была чудесная репутация бандита, — укушенная рука содрогнулась, пальцы дергались. Он вытащил еще один свиток. — Это моя четвертая клятва: больше не использовать мою технику, — он порвал свиток пополам, кусочки улетели на землю. Поток ци хлынул в него, река грозила вырваться из берегов. Его кровь кипела, старая техника, которая долгое время была заперта, просила, чтобы ее использовали снова.

Йорогумо была готова прыгнуть от дерева.

— Ты создал меч своей техникой.

Гуан выдавил смешок сквозь боль.

— То была простая техника, глупый лук! — он опустил правую ладонь на укус на руке, сосредоточился на яде в себе. — Раньше, — процедил он, вытягивая из руки отравленную кровь, — меня знали как Кровавого Танцора, — он вытащил всю зараженную кровь из руки и создал с помощью своей техники алое копье. — Я дам тебе подсказку о своей технике, — он расставил ноги и бросил копье в йорогумо.

Паучиха закричала и отскочила. Копье пронеслось мимо нее и вонзилось в землю, разбилось и забрызгало снег. Гуан вытянул еще кровь из тела, она лилась по его ладоням из дюжины порезов. Он создал из нее алый дао. А потом закрыл своей техникой раны, заставляя кровь засохнуть. Сделав это, он встал, держа дао, тяжело дыша от усилий. Когда-то было просто так управлять кровью, но теперь она будто сопротивлялась. Возраст или годы без техники замедлили его.

Гуан повернул кровавый меч в руке, напоминая себе его ощущение. Все вернулось, как любая зависимость: вес, баланс, приятное продолжение руки. Техника кипела в его венах, пульсировала с его сердцем. Сила его ци, всегда такой мощной, но не постоянной. Ци Киры была бушующей рекой, текущей всегда, но у Гуана ци была как потоп, который сметал все на своем пути, а потом отступал, оставляя только руины.

Онрё сжималась за деревом, смотрела на него нечеловеческими глазами, паучьи лапы задевали друг друга голодно. Ее четыре оружия против его одного были проблемой. Гуан решил, что ему нужно было что-то сделать с этим.

Он побежал, колени болели, но ци не давала ему упасть. Йорогумо завопила и схватилась за нить паутины сверху, но Гуан ударил кровавым дао. Он звякнул об ее лапу. Он развернулся и ударил снова, но и этот удар отлетел от бронированной лапы. Она подняла нижние лапы и ударила по нему, но Гуан отпрянул, кружась среди снега, кровь капала с его клинка на землю. Он снова напал, направил дао к ее выпирающему животу, остановил лапу, сделал финт, повернулся направо и махнул мечом в сторону ее горла. Кровавый меч снова попал по бронированной лапе, оставляя только след крови Гуана на ее волосатом экзоскелете. Гуан снова отпрянул, кружась, ствол дерева теперь был между ними. Кровь капала с его меча, оставляя след на снегу. Он едва мог удерживать меч, давно не практиковался.

Паучиха ударила лапой по веткам, цветок опустился к Гуану. Он отскочил, взмахнул мечом и рассек шелковые нити, которые летели к нему. Он начинал понимать, как она работала, предпочитая уловки и ловушки прямому бою, всегда пытаясь обездвижить врага.

Он обошел дерево, направляясь к ней, меч оставлял кровавую линию в снегу. Он взмахнул мечом, но она отскочила. Он следовал, крутя меч, ударил снова справа. Она остановила удар. Он повернул налево, сделал выпад к ее животу. Кровавый клинок скользнул по лапе, зацепил сустав, и она зашипела и отступила за дерево.