Мстительные духи (ЛП)

Кира посмотрела на намахагэ и напала на него. Она бросила в него кинжал, тут же создала другой. Намахагэ отпрянул на шаг, отбил кинжал дубиной. Кинжал разбился, сверкая, и намахагэ удивленно охнул, оттолкнул осколки чокуто. Кира набросилась на духа. Она вонзила кинжал в его бок, но клинок задел соломенный плащ. Она бросила кинжал, ударила намахагэ ногой по паху. Он упал на колено, крича, и Кира прыгнула и опустила кинжал на его маску. Клинок скользнул по красному дереву, впился в плечо намахагэ. Намахагэ снова закричал и оттолкнул Киру, перекатился. Он встал, шатаясь, поправил маску, отпрянул на пару шагов к теням. Кира бежала в ловушку, ударила обоими кинжалами. Намахагэ упал на колени и ударил ее по животу. Кира едва смогла отбить дубинку кинжалом, направила другой к шее ёкая. Харуто прыгнул от стены с вспышкой ци, ускорив себя, проник в сражение. Он поймал одной рукой меч намахагэ, другой — запястье Киры.

— Хватит! — он разнял их.

Кира хищно посмотрела на него. Она тяжело дышала.

— Ты сказал, что не будешь лезть.

Намахагэ фыркнул. Он тоже тяжело дышал, и кровь стекала на его сандалии из раны на боку.

— Да, — сказал Харуто. — Но есть две проблемы. Первая — ты вряд ли победишь тут, Кира. У тебя преимущество в силе и скорости, но он в бою превосходит тебя навыками.

— Ха! — рявкнул намахагэ.

Харуто повернулся к нему.

— Отсюда еще одна проблема. Я не знаю, кто ты, но ты не ёкай. Снимай маску.

Самозванец охнул и помедлил, а потом поднял маску на голове. Он широко ухмылялся, лицо было потным, а щеки покраснели.

— Как ты понял?

Харуто пожал плечами.

— Это было очевидно. Намахагэ — почти бездумные духи ритуальной дисциплины. Они не потеют, не говорят. Даже не кряхтят. Думаю, Хишонима послал тебя сюда напугать работников Йошинаты.

Мужчина молчал, но сжал меч крепче.

Харуто повернулся и пошел к выходу.

— Выбрось костюм и уходи, когда шахтеры вернутся, или я скажу солдатам, кто ты на самом деле.

Кира подошла к нему, вытирая рукавом кровь со лба.

— Ты не скажешь лорду Йошинате, что это был не ёкай?

Харуто медленно покачал головой.

— Нет. Ему лучше думать, что это был настоящий ёкай.

— Чтобы тебе заплатили?

Харуто пожал плечами. Ему было плевать на монеты.

— Ты видела, какой Гушон. Солдаты на каждой улице сверлят друг друга взглядами. Им многого не нужно, чтобы начать бой. Если Йошината узнает правду, это и произойдет. И кто пострадает больше всего? Да, умрут некоторые солдаты, но под руку попадет народ Гушона, многие будут убиты или ранены. А два лорда будут сидеть и смотреть в уютных поместьях, — он видел такое много раз. Воюющим лордам редко было дело до людей, которых они губили.

Харуто забрал деньги у солдат возле шахты. Рабочие пошли в темный туннель раньше, чем солдат закончил считать льены.

Ночь была ясной, тысячи звезд мерцали на темном небе. Хоть воздух был холодным, и в городе пахло дымом, Харуто ощущал себя странно спокойно. Кира шагала рядом с ним, они шли к гостинице. Она была напряженной, тихой, поджимала губы и вздыхала. На крыльце гостиницы она, наконец, спросила:

— Думаешь, я проиграла бы?

Харуто даже не нужно было это обдумывать.

— Да. У тебя не хватало умений, чтобы одолеть его. По крайней мере, не пожертвовав собой.

Кира глубоко вдохнула и опустила голову.

— Ты научишь меня? Пожалуйста, — Харуто не ответил, и она посмотрела на него с невинным видом. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Харуто пожал плечами.

— При одном условии.

Кира пожала плечами.

— Что угодно.

— Перестань подражать мне. Это жутко, — он открыл дверь гостиницы.

Глава 26

Ночь не хранила тайны для Вороны. Во тьме ей было так же уютно, как и на свету. Может, уютнее. В темноте ее было немного сложнее увидеть. Потому она была в белом плаще. Он выделялся. Его замечали. С темным плазом она пропадала в ночи. Никто ее не видел. Она была невидимой. Забытой. Ворона не хотела быть забытой.

Она летела над крышами, опустилась на магазин мастера сандалий рядом с гостиницей. Ее сестренка была где-то там. Оммедзи тоже. Ворона смотрела на него издалека. В нем было что-то странное, не только его бессмертие, о котором Ворона не переживала. Когда она была близко к нему, ее дым будто сам двигался. Этого еще не происходило, и она хотела знать, почему. Ей нужно было знать, почему.

Она пролетела по улице, опустилась беззвучно на крышу лапшичной. Она почти не побеспокоила снег на крыше, лишь окрасила его в серый сажей. Мужчина на улице поднял голову и вздрогнул. Он увидел ее, шепнул что-то женщине рядом с ним, и они оба побежали. Ворона знала, что должна была последовать за ними и убить их, пока он не сказал остальным. Шин убил бы их. Мастер убил бы их. Но зачем? Они были незначительны среди масс. Они не могли рассказать это никому важному. Только оммедзи был важен. И мужчина на улице видел ее. Он расскажет людям о ней. Она не будет забыта.