Мстительные духи (ЛП)

Шики была права. Харуто ощущал гнев Тяна, его месть толкала Харуто действовать. Найти его убийцу и исполнить его бремя.

Харуто замер посреди улицы, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шум города мешал сосредоточиться. Дети вопили, мужчины кричали, духи крушили дома, начинали пожары, дразнили людей. Он закрылся от этого. Ветер выл на улицах, поднимал снег и мешал дышать. Он закрылся и от этого. Энергия духов окружала их. Некоторые были игривыми, приходили пошалить и провести время на земле. Они не были важны. Другие были ёкаям, их что-то привлекло в Миназури. Нарушение равновесия в городе.

Шики щебетала в его ухо. Он неправильно это делал. Он полагал, что осада духов была связана с онрё. Если он хотел найти их, нужно было идти туда, куда его вел Тян. Он опустился на колени на снежной улице, закрыл глаза, выровнял дыхание и отыскал гнев. Он нашел пульсирующую сферу напряжения в животе, она давила на его внутренности, жар вспыхивал, давление в конечностях росло, только бой мог его освободить. Гнев Тяна устроился внутри него, обвил его дух, рвал нити его души.

Харуто встал и открыл глаза. В стороне на улице солдат с заячьей губой прижимал к себе руку и что-то кричал ему. Харуто игнорировал дурака, шел за гневом, ускорился до бега. Гнев становился горячее в его груди, впился когтями в его сердце и легкие, болел в животе. И вдруг высокая пагода появилась над обломками города, храм, где он встретил Оморецу день назад. Харуто знал, что нашел источник гнева Тяна.

— Старик, — крикнул Гуан. — Помедленнее, — старый поэт тяжело дышал, гнался за ним с Янмей и Кирой. Несколько стражей спешили за ними. Гуан согнулся, упер ладони в колени, хватая ртом холодный воздух. Янмей тоже тяжело дышала. Кира, казалось, могла бежать весь день, но ее восторг пропал, мрачный вид прилип к ней плащом. Харуто гадал, видел о ёкая или девушку.

Вокруг храма было пусто и почти тихо. Харуто заметил странного духа, но никто не шел близко к храму, и людей там не было. Шум и хаос города поднимались между зданий и в переулках, но на землях храма все было неподвижным и тихим.

— Скройся, Шики, — сказал Харуто. Дух склонила голову, свистнула и угасла. Харуто ощущал ее на своем плече. — Остальные — не ходите сюда, — он посмотрел на Киру, она глядела на него, не дрогнув.

— Это источник всего этого? — спросил Гуан между вдохами.

Харуто кивнул, нервно двигал ладонями.

— Да. И ты не хочешь туда идти.

Старый поэт рассмеялся.

— Как мне написать поэму о твоих подвигах, если ты не даёшь мне смотреть?

Харуто пожал плечами.

— Придумай. Так делают все хорошие поэты.

Янмей потянулась дрожащей ладонью в волдырях, чтобы вытащить нагинату.

— Я могу помочь.

Харуто покачал головой и стиснул зубы, гнев кипел в нем.

— Еще раз — я бессмертный. Один порыв ветра — и тебе конец. Там вы будете мне только мешать.

Старый воин вздохнул, но она не спорила.

* * *

Харуто открыл скрипящую дверь храма и прошел во мрак. Жаровни горели в последний раз, но теперь погасли, и все было погружено во тьму. Он убрал паутину с дороги, пока шел к уровням алтарей, нити липли к его лицу. Что-то пробежало по полу.

Храмы были грозными силуэтами во мраке, становились тьмой вдали. Паутина прилипла ко всему, висела между храмами, тянулась по стенам, закрыла жаровни, свисала с высокого потолка тонкими нитями, которые покачивались, когда он проходил, пытаясь поймать его. Он поднял взгляд и увидел комья паутины недалеко от потолка, большие коконы свисали с паутины толщиной с веревки, десятки. Он вдруг понял, с чем имел дело.

— Зараза, — прошептал он. А потом услышал женский мелодичный смех, словно стеклянные бусины звенели в мраморной чаше.

Харуто вытащил катану из ножен, держал оружие наготове сбоку. Он тихо шагал по полу храма, вглядываясь в тени. Было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Храм был просторным вокруг алтарей.

Что-то потянуло его за меч. Десятки тонких нитей паутины липли к металлу.

Толстая женщина приземлилась на пол перед ним, ее ханфу чуть не лопнуло, но она двигалась грациозно. Четыре жутко сегментированные лапы торчали над ее плечами, вокруг ее тела, и волосы были тонкой жирной массой, торчащей из ее головы под сотней разных углов. Она прошла к Харуто. Ее глаза были двумя черными сферами, в них не было ни капли человечности.

— Здравствуй, мушка, — сказала она, рот был полным блестящих клыков. Она направила две паучьи лапы к Харуто. Одна пробила его плечо, другая — бок. Он взвыл от боли. Он потянул катану, но оружие застряло в паутине. Он пятился от ёкая, держась за раны, катана висела в воздухе между ними. Нити прилипли к его спине, рукам и ногам, и он отшатнулся в огромную паутину.