Мстительница

– Нет… ничего подобного. А ты что, солдат? – И внезапно кровь отхлынула от его лица, как будто кто-то открыл кран в шее. – Вы так сильно хотите его снять. Есть один способ, но он вам не понравится.

Я посмотрела на него не моргнув глазом:

– Вы хотите сказать, что можно отрубить руку.

– Только кисть. Кисть, и все.

– Нет, – повелительным тоном заявил Паладин. – Я этого не позволю.

– Через три двери от моей, с этой стороны переулка, – сказал слесарь. – Брокер по конечностям. Вот чем они занимаются. Одно снимают, другое прикрепляют. Они хороши. Надежны. Работают быстро и чисто.

– Нет, – повторил Паладин.

Я снова повернулась к роботу:

– Это всего лишь плоть и кости. Это ничто по сравнению с моей сестрой – ничто по сравнению с тем, что она уже пережила.

– Это обойдется вам дороже, чем три пистоля, – сказал слесарь.

– Я бы взяла с вас деньги за то, что вы провалили эту работу.

– Я возражаю, – сказал Паладин, но уже не так уверенно, как будто на каком-то уровне он смирился с моим решением. – Это противоречит моему императиву защиты.

– Если хочешь защитить меня, то поможешь во всем, что задержит констеблей.

– Скажите им, что это я вас послал, – крикнул нам вслед слесарь.

Мы вышли из магазина. Я прижала браслет к животу, как будто это могло заглушить сигнал слежения. Паладин обогнал меня, когда показалась лавка брокера конечностей.

– Это наспех продуманный план действий. Нам еще предстоит исчерпать все остальные возможности…

– Я не вижу других вариантов, Паладин. Ты не можешь заглушить сигнал, и слесарь не смог снять браслет. А что сейчас делают констебли?

– Они определили, что ты направляешься к пристани, а не в Инсер. В этот район стягиваются отряды. Но если бы мы смогли найти запечатанную комнату, камеру с металлическими стенами…

– Они все равно догадаются, что я где-то поблизости, и тогда констеблям не потребуется много времени, чтобы перевернуть все вверх дном. В любом случае я хочу добраться до пристани, а не прятаться в Нейронном переулке.

– Какая-то перчатка или покров, способный блокировать сигналы…

– Если ты найдешь магазин, где продают что-то подобное, я туда поспешу.

– Лучший слесарь.

– Если ты кого-то знаешь, Паладин, кричи сейчас же. – Я стояла у витрины торговца конечностями, подавляя внутреннюю дрожь, когда рассматривала выставленные на витрине товары и услуги. Одно дело – хихикать от ужаса вместе с сестрой, когда ни одна из нас не думала, что у нас когда-нибудь появится повод войти сюда.

Но теперь мне уже не до смеха.

В витрине было два вида конечностей. В пузырящихся зеленых трубках находились живые руки и ноги, поддерживаемые искусственным путем. Они были хирургически удалены у доноров и либо проданы в магазин, либо заложены в обмен на ссуду. Даже сквозь зеленое стекло было видно, что выбор включает все разновидности возраста, оттенков кожи и размеров. Другие конечности были механическими, они располагались на стеклянных подставках или бархатных постаментах; некоторые были настроены так, чтобы демонстрировать весь свой диапазон функций, так что отделенная от тела рука могла открываться и закрываться в замедленном ритме. Некоторые были очень похожи на живые, другие выглядели такими же грубо функциональными, как захваты Паладина.

– Есть новости… – проговорил робот. – Не очень-то приятные. Хочешь услышать?

– Рассказывай.

– Переговоры по трещальнику продолжаются. Но я услышал упоминание о том, что некие важные сведения были переданы властям непосредственно перед тем, как их источник скончался. Мне очень жаль, Арафура. Но я не могу не сделать очевидного вывода.

Мне тоже все было ясно, но думать об этом и выражать словами – две разные вещи. Казалось, что дверь все еще слегка приоткрыта, и я не собиралась захлопывать ее, признаваясь в том, что уже знала в глубине души.

Вместо этого я взяла свои чувства и сколотила из них что-то твердое, острое и непреклонное.

– Тогда еще меньше причин возвращаться домой.

– Если ты хочешь пройти через это, – сказал Паладин через мгновение, как будто он беспокоился за меня, – то слесарь был прав. Тебе не нужно жертвовать чем-то большим, чем кисть.

Но мой взгляд был прикован к механической кисти и предплечью на одном из бархатных постаментов. Это была красивая штуковина, с изящным дизайном и элегантностью в суставах пальцев и запястья. Конечность была сделана из серебристого сплава, украшена нефритовой инкрустацией, а на запястье и в предплечье имелись резные окошки, чтобы показать сложные сверкающие механизмы внутри.

Я толкнула дверь и вошла. Мое тело кричало мне, чтобы я повернулась, сдалась констеблям, вернулась домой и поцеловала отца в щеку – все, что угодно, только не то, что мне предстояло сделать.