Мстители

Когда же подпольщики разошлись, Семен Михайлович сообщил Ане, что в Мозырь он пошлет теперь своих людей.

— А вам, Аня, командование приказало возвращаться в соединение.

До ближайшей деревни девушку должен был довезти Степан, а там передать своим связным, которые переправят ее в местный отряд. До родного соединения Федорова ей помогут добраться уже отрядные разведчики.

Степан ушел чуть свет, а ближе к полудню подкатил на розвальнях. В Анину кошелку уложили несколько толовых шашек для стрелочницы на переезде, прикрыли их сверху и не спеша тронулись в путь.

До железной дороги доехали без всяких происшествий, но там случилось непредвиденное: у будки вместо женщины, которая должна была их ждать, стоял полицай и неумело переводил стрелку. Степан перекурил с ним и узнал, что стрелочницу забрали гестаповцы.

— А меня вон за место ее назначили на время! Черт подери! — выругался предатель.

«Посочувствовав» ему, Степан стеганул лошаденку и погнал ее прочь от переезда.

Через несколько часов приехали в небольшую деревушку, что была совсем рядом с райцентром. Остановились заночевать у каких-то Степановых знакомых.

Едва вошли в дом, как на дворе поднялась метель, загудел, наметая сугробы, ветер. Аня прилегла, тотчас уснула и увидела странный сон. Ей приснилось море. Будто она вместе с Костей стояла на берегу и собиралась нырнуть в пенистые волны. Ей было хорошо и спокойно. Она глядела на горы, снежно сверкающие под солнцем, и улыбалась. И вдруг она заметила, как прямо на Костю, поднятый чудовищной волной, двинулся паром, тот самый паром… Костя, как заколдованный, сел на него, схватил почему-то весла, а не шест, и начал грести к берегу. Аня тоже попыталась прыгнуть на паром, но в ту минуту громадный пенистый вал обрушился на паром — и все стихло. Пролетела чайка, уронила белое перо. Оно медленно кружилось в воздухе…

— Аня! Аня! — слышался голос Кости. — Аня! Аня!

Девушка открыла глаза и увидела склонившуюся над ней хозяйку дома.

— Аня! Аня! — тревожно звала женщина.

— Случилось плохое? — встревожилась девушка, вскочила и начала быстро одеваться.

Оказывается, чуть свет Степан ушел в управу узнать новости, а там, поскользнувшись, упал и сильно стукнулся головой. Он был без сознания, когда его положили в сани и отправили в город.

Аня поняла, что она осталась одна и на чью-либо помощь теперь рассчитывать нечего.

Наскоро умывшись и перекусив, она предусмотрительно объявила хозяйке, что пойдет в управу.

На улице призадумалась. Идти в управу — незачем. Податься обратно в город — далеко, да и, пожалуй, тоже ни к чему. К югу от села — партизанская зона. Значит, туда и надо держать путь…

Показав свой документ полицаю, охранявшему выход на проселок, Аня хотела идти дальше, но, видимо, желая пофлиртовать с нею, полицай начал расспрашивать, кто она, куда идет и зачем. Подошел второй полицай и, не долго думая, облапил девушку, приговаривая:

— А вот мы ее сейчас обыщем и все сами узнаем.

Аня вырвалась и оттолкнула его. Не удержавшись на ногах, падая, тот схватился за ее кошелку. Кошелка сорвалась с руки и раскрылась. На снег вывалились туфлишки, расческа, моток ниток и две желтые толовые шашки. Полицаи опешили.

— Вот, черти, из-за вас мыло рассыпала! — зло, подавляя волнение, выговорила Аня и принялась собирать раскиданные вещи.

— Мыло? — Полицай вырвал кошелку из ее рук и выхватил оттуда брусок тола. — Это мыло?! — Он сунул плитку ей в лицо. — Мыло, говоришь? Я тебе покажу, ты у меня узнаешь!

Второй полицай, приблизившись к девушке, передернул затвор винтовки и пальнул вверх.

Остальное виделось ей как бы в тумане. На выстрел прибежали другие полицейские. Их старший принялся торопливо докладывать кому-то по телефону о задержании партизанки со взрывчаткой.

Медлить было нельзя ни секунды. Иначе — конец. Надо было как-то оттянуть развязку, как-то сбить предателей с толку. Страх? В то время он словно бы совсем исчез. Страха не было. Было громадное, всепоглощающее желание жить. Жить, жить! Во что бы то ни стало! Умереть никогда не поздно.

— Я партизанка? Ну и дурак же ты! Да это же мыло! Я взяла перед отъездом на квартире у отца. Может, ты забыл, кто мой отец? Тогда получше почитай мою справку! — дерзко глядя в глаза полицаю, кричала Аня, — ты почитай, почитай!

Старший озадаченно прочел документ, сказал:

— Ладно, пусть посидит в погребе хотя бы и за «дурака», а там приедет следователь из города, разберет, скажет свое слово.

И сгоряча, даже не обыскав как следует, приказал посадить девушку в холодную.

Глава XII РЫЖОВ ПОСТУПИЛ ИНАЧЕ

Пообвыкнув в темноте, Аня стала обследовать место своего заключения. Окон нет. Обыкновенный крестьянский погреб. Где-то вверху слабо светится отдушина величиной с ладонь. На полу — гнилой, проросший картофель, старое тряпье, полуистлевшая рваная обувь. Поднявшись по ступенькам, Аня ощупала прочную дверь, потом прильнула к ней ухом и услыхала скрип снега под ногами топтавшегося снаружи часового.