Мститель

Виктор долго слушал рассказ Иче и узнал много интересного. Ему постелили на втором этаже, в гостевой комнате с балконом. Впервые за долгие годы он лег на мягкую, не казенную кровать и заснул блаженным сном. В девять утра его разбудил Шолом. Они позавтракали вместе с Иче, и впервые за многие годы Виктор помолился в доме дяди. Он так отвык от дома и семейных разговоров! Виктор чувствовал, что ему приятно общаться с Ханой, женой Шолома. И осознавал, что ему тоже бы хотелось иметь свою жену и свою семью.

Шолом и Виктор организовали своего рода разведку для того чтобы не быть застигнутыми врасплох погромщиками. На подступах к городу у всех основных дорог сидели иx люди и следили за подозрительными группами солдат, дезертиров и бандитов, входящих в город. И вот во вторник вечером прибежал гонец, худощавый парнишка лет пятнадцати, и сообщил о том, что в город через полчаса войдет отряд из двадцати вооруженных винтовками солдат, в шинелях без знаков различия.

– Спасибо тебе, Изя. Иди домой. И спрячься с сестрами и мамой в погребе. А этих мы достойно встретим.

«Жалко Виктор уехал к родне… Будет жалеть потом, что пропустит все самое интересное», – подумал Шолом.

Оповещены были уже все люди из отряда Шварцбурда. Он приказал ждать врага у самого въезда в город. Десять человек он спрятал с одной стороны обочины, десять – с другой. За пригнанным ранее обозом расположил еще пятерых. Встречал он их сам, переодевшись в отцовский лапсердак и его же ермолку. Под длинными полами черного шелкового лапсердака в карманах врезались в его ноги островатые барабаны заряженных и смазанных револьверов. За ним, также переодетыe в одежду религиозных евреев, стояли его ребята.

Ждать пришлось недолго. Появились опухшие, красные морды солдат.

– Стояти, жидва! – крикнул один из них Шолому.

– Стояти, жиди пархаті! Сюди йти, я сказав… Сюди, виблядок жидівський[128]!

Шолом подмигнул своим друзьям, театрально опустил голову вниз и сделал вид, что испугался… Он сутуло согнул спину и застыл на месте.

Солдатня медленно подходила. Кто-то из них лузгал семечки, кто-то что-то жевал. Ободранные, грязные, наглые морды приближались.

– А, ну сюди бігом, жідяра! Ти чо глухий? Щас я тобі твої пейси з коренем вирву[129]!

Шолом поднял глаза и вызывающе улыбнулся солдату. Гневом блеснули его глаза.

– Чего пану треба? – спросил он по-украински.

И сам же и ответил:

– До могілы не далече! И поховаємо, як собаку, не гірше[130]…

Солдат от удивления вытаращил глаза и полез за шашкой.

– Ах ти, жид пархатий, та я тебе навпіл розрубаю! Ми всіх вас порубав, жідское насіння! Я ті…[131]

Шолом громко свистнул. И вытащил из карманов два черных револьвера. Его друзья тоже достали оружие.

С двух сторон обочины дороги и из-за обоза вышли вооруженные винтовками люди.

– Пан хоче повоювати з євреями? Це можна. Цар Давид любив воювати з ворогами євреїв. Але, тільки він їх не прощав. Він їх усіх вбивав[132].

Солдаты ошарашено и испуганно смотрели на откуда ни возьмись появившихся еврейских ополченцев.

Шолом же сделал два выстрела, пробив пулями коленные чашечки своему обидчику. С криками тот упал на землю.

– Цілуй жидівський чобіт, свиня[133]! – процедил Шолом и ткнул его сапогом в губы. Солдат закашлялся и захрипел.

– Сдаем оружие, хлопцы! Скидаем все оружие на землю. На два метра влево. Живо! – скомандовал Шолом.

Банда дезертиров была разoрyжена и выгнана вон из города. Вечером весь отряд, кроме разведки, сидел в доме у отца Шолома… Пришло много людей, и все благодарили его за такого сына. Под вечер в Балту вернулся Виктор и очень жалел о том, что пропустил. Но ему было суждено наверстать упущенное.

Спокойствие было не долгим. Уже через неделю в городе снова запахло очередным погромом.

Около полудня к Иче прибежал растрепанный молодой человек и громко сказал:

– Дядя Иче! Беда! Дезертиры собрались в стаю и планируют погром!

Иче побледнел.

– Сколько их?

– Человек сто.

– Откуда знаешь?

– Иван Зозуля сказал.

– Далеко они?

– Не так далеко. Через час будут тут. По дороге идут медленно. Их пасут наши пареньки.

– Собирай ребят, Эли. С оружием ко мне. Немедленно.

Эли убежал.

Виктор подошел к дяде и сказал:

– Может, мне поговорить с ними? Как офицеру?

Иче хмыкнул в бороду.

– С этими бандитами в солдатской форме? О чем? Многие из них уже убили не одного офицера. Их можно остановить только огнем. Они голодны, злы, хотят денег и насилия. О дисциплине они давно забыли. Керенский совсем развалил порядок в армии…

Виктор печально кивнул.

Уже через полчаса двор Иче заполнили добровольцы. Тут были разные люди. И почти седые мужчины, и совсем юные. Все они были хорошо вооружены. Они держали винтовки и револьверы. Хмуро и страшно выглядели эти затравленные и смертельно уставшие от погромов люди. Они громко и нервно переговаривались между собой. Из дома вышел Иче. Все сразу замолкли и уважительно посмотрели на него. В старом солдате они видели своего лидера и командира.

Иче медленно осмотрел собравшихся и сказал:

– Спасибо за то, что пришли! Сколько вас тут?