Мститель

– Так же поступили в древности великие пророки Ездра и Неемия, очистив Израиль от идолопоклонников! Мы не потерпим идолопоклонства!

Каган Аарон дал знак, и глашатаи начали пересказывать его слова народу. Молодой правитель стоял с каменным лицом, то и дело сжимая кулаки. Когда они закончили, он продолжил:

– Меня спрашивают, а почему же мы терпим на своей земле языческие храмы, мечети и церкви? Почему мы не снесём их все и не очистим наш воздух от присутствия других религий?! Почему мы собираемся очистить лишь иудеев? Отвечу вам, великий народ Хазарии! Я бы давно это сделал! И Б-г знает, насколько я мечтаю о полном очищении Хазарии от инородного присутствия! Но если я так поступлю, то сразу поставлю под удар все еврейские общины мира! Сразу начнут сносить синагоги в Византии, в Халифате, среди христианских городов, и в землях язычников. Поэтому не надо действовать глупо. А вот своих людей мы должны очистить от грязи язычества. Храни нас Б-г!

Когда глашатаи закончили пересказывать слова кагана, народ глухо произнес трижды:

– Да здравствует каган…

Аарон кивнул и в сопровождении охраны вышел с возвышения.

Наступило утро первого Ава. День предстоял жаркий и душный. Каган разослал приказы выгнать вон из страны всех язычниц, жен иудеев с детьми, а также их мужей, не пожелавших оставить свои семьи.

С раннего утра по всей Хазарии слышались стоны и плач. А иудеям, решившим не оставлять язычниц, ставили клейма на спинах раскаленным железом. Три страшных буквы из древнееврейского языка: «Рейш», «Шин», «Айин»[72]. Тысячи женщин были изгнаны со своими детьми в соседнюю Аланию, правитель которой разрешил изгнанникам поселиться у себя. Большинство иудеев не пошли со своими женами. Они остались в Хазарии…

Сцена 9

Виктор очнулся от своего видения. Старик-казак сидел перед ним и, шамкая, рассказывал:

– Вот такая история, Ваш бродь… И из этих детей, изгнанных козарами и преданных жидами, и возник постепенно народ наш, казаков, вольных степных воинов и наездников![73] И была среди отвергнутых жен одна женщина, которую звали Хельга. Была она мудрая и сильная, и стала она повелительницей предков наших. И повелела она нам всегда и везде мстить козарам и жидам, за все зло, что они нам причинили! И вовек мы и жиды враги! Козар уж нет, их Святослав прикончил! А жидов надо туда же отправить!

Виктор налил себе мутного самогона и выпил его. А затем спросил старика:

– А ты, дед, брехать горазд! Как пес, сиплый, но беззубый! Сам-то только говоришь про жидов, а громил ли ты их лично?! Вот шашка твоя висит! А молодым бил ли ты жидов?!

Дед довольно засмеялся в свои разросшиеся седые усы и ответил:

– Ваш бродь! Иди, я те покажу кое-что!

Старый встал и поковылял к комоду. Виктор вышел из-за стола и пошел за ним. Дед выдвинул средний ящик и вытащил оттуда деревянную шкатулку.

– Гляди, Ваш бродь!

Виктор посмотрел на украшения и ахнул. Это были золотые украшения еврейских женщин, выполненные ювелирами старой школы. Здесь были и броши с видом Иерусалима, и кулоны в виде меноры, и чего тут только не было. Одна брошь, сделанная в виде двух соединенных скрижалей Моисея, была точно такая же, как у его мамы!

– Откуда это у тебя?! – хрипло спросил Виктор.

– Так я ж громил жидов. Семью целую порешил. А это трофеи. Молодым еще был я! Мы шли тогда мимо ихних мест…

Виктор больше ничего не слышал. Он выхватил шашку и проткнул старика насквозь.

– За что?! – хрипло заорал тот.

– За евреев, старая свинья! Я еврей!

Старик задергался. А Виктор еще несколько раз пырнул его шашкой, пока тот не затих. Затем он забрал все украшения и вышел на двор. Свежий ветер дул в лицо Слуцкому. Он сплюнул и, открыв калитку, вышел на улочку.

– И никаких угрызений совести. Как будто убил таракана, – подумал он.

Виктор понимал, что ему надо убегать, но его ноги как будто окаменели. Он присел на ту самую скамейку, на которой совсем недавно сидел со стариком. Опустил глаза и увидел окурок, брошенный на землю Макаром Кузьмичом. Рядом, то тут, то там, валялась наплеванная стариком шелуха семечек.

– Я казнил погромщика и убийцу! – сказал он себе и машинально провел рукой по волосам.

– Фуражку забыл в доме! – пронеслось у него в голове.

И вдруг страшный женский вопль разорвал воздух.

– Убили!!! Люди добрые! Убили мужа моего! Макарушкааа! Помогите!

Слуцкий встал на ноги и быстро ушел к себе. Уже через час его арестовали и бросили в подвал одного из домов, оборудованных под маленькую тюрьму.

Весть о том, что врангелевский офицер Виктор Семенович Адамиди шашкой зарубил старика, мгновенно облетела всю станицу. А вскоре все уже говорили о том, что он не только с особой жестокостью убил хлебосольного хозяина дома, но вдобавок еще и обворовал его, забрав много ценных золотых украшений.

Ночью же к Виктору явился Павел Блинов.

– Откройте замок! Мне надо допросить арестованного, – резко приказал он часовым.

Те открыли замок, подняли люк, и Павел оказался лицом к лицу с Виктором.

– Что это значит?! Ты совсем голову потерял?! Тебя завтра же расстреляют перед строем! Отвечай!!!