Мщение или любовь

Роми с ужасающей ясностью понимала, что он становится хозяином положения, и не могла взять в толк, почему позволяет ему это. Работа для нее была равнозначна смыслу жизни. Она была устроителем праздников, или «экспертом по развлечениям», как предпочитала называть свой род занятий. Она брала на себя все утомительные хлопоты по организации любого мероприятия — от чаепития для самых маленьких детишек по случаю дня рождения и до грандиознейшего охотничьего уик-энда. Большую часть своего рабочего времени она проводила в домах других людей — это были и суровые шотландские замки, и самые роскошные лондонские резиденции. В прошлом у Роми никогда не возникало ни тени сомнения относительно характера ее работы. Почему же сейчас она чувствует себя бедной, бездумной мошкой, которую заманивает в паутину зловредный черный паук? И почему, черт возьми, он ничего не говорит о том, что произошло между ними пять лет назад? Не вспоминает о человеке, за которого она сразу после этого вышла замуж? С ощущением слабости и дрожи в ногах она прошла за ним по длинному, гулкому коридору в просторную, полную воздуха гостиную, окна которой выходили в сад, пестревший яркими летними цветами. В глубине сада на поверхности пруда играли слепящие золотые блики.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил ей он, хотя сам не сел, а отошел и встал возле камина. И принялся рассматривать ее с холодной настороженностью во взгляде. При этом лицо его приняло выражение такой оскорбительной отчужденности, что Роми вдруг страшно захотелось ударить его.

— Спасибо. — Она присела на краешек софы с обивкой из желтого дамаста и повернулась к нему. Призвав на помощь всю свою смелость, она сделала глубокий, очень глубокий вдох и сказала: — Итак, зачем вы пригласили меня сегодня сюда, Доминик?

Так хорошо запомнившиеся ей губы иронично изогнулись.

— А! Так вы меня все-таки узнали?

Она улыбнулась ему невеселой, нервной улыбкой.

— Не смешите меня! Разумеется, я вас узнала!

— Ну вот, уже легче, — язвительно заметил он.

— Вы что же — думаете, что я всегда занимаюсь…

— Сексом с совершенно незнакомыми мужчинами в лифтах? — сухо закончил он за нее.

Гнев окрасил румянцем щеки Роми.

— Я не занималась сексом с вами! — запротестовала она охрипшим от волнения голосом.

— Разве? Наверное, это зависит от того, что вы подразумеваете под словом «секс», — издевательски уточнил он. — Правда, мы не дошли до фактического…

— Прекратите! — выкрикнула Роми и зажала уши ладонями, но тут же опустила руки, осознав, каким детским должен казаться этот жест.

— Почему же? — спросил он с деланным удивлением. — Вам это неприятно?

— Конечно, неприятно! — заявила она.

— Что именно вам неприятно? Ваш неразборчивый сексуальный аппетит? Или то, что вы наставили рога человеку, который был моим лучшим другом?

— А вы сами, Доминик? — ответила она вопросом на вопрос, пытаясь подавить острый восторг, который испытывала просто от произнесенного вслух его имени. — Вам-то приятно знать, что за несколько часов до того, как вы должны были выступать шафером на нашей с ним свадьбе, вы буквально срывали с меня белье?

— Срывал с вас белье? — высокомерно протянул он. — Мне кажется, ваша память вас подводит, Роми. Насколько я помню, мы не снимали вообще ничего из вашей одежды, не так ли? Хотя подозреваю, что вас не пришлось бы слишком долго уговаривать сделать это! Что скажете? Только честно.

Щеки Роми все еще горели, и она закрыла глаза, словно так было проще стереть дразнящие и запретные картины, которые с тревожащей душу четкостью рисовались перед ее мысленным взором. А когда она снова открыла глаза, то увидела перед собой напряженную гневную маску, на мгновение сковавшую его лицо. Значит, он тоже в напряжении? — удивленно подумала она. Тогда зачем?.. Зачем было приглашать ее сюда?

— Но теперь все это уже в прошлом, верно? — спросила она. Его глаза пронизывали насквозь — излучаемый ими серебристый свет поражал, как стальной клинок.

— В прошлом?.. Я, например, склонен занести этот эпизод в файл, озаглавленный «неоконченные дела», а не списать его за истечением срока давности.

— Может быть, вас мучает совесть? — предположила Роми любезным тоном. И тут же пожалела об этом.

— Может быть. — Его глаза были холодны как лед. — А как обстоит дело с вашей совестью, Роми? Она вам хоть раз не дала заснуть? Вы когда-нибудь думаете о Марке? Вы думали о Марке, когда произносили эти фальшивые брачные клятвы?

— Они не были фальшивыми! — машинально возразила она.

— Фальшивые брачные клятвы, — повторил он с убийственной невозмутимостью. — Вы произносили их через несколько часов после того, как взмокли под моими пальцами. — Он покачал головой так, словно перед ним поставили задачу, не имеющую решения. — Мне до сих пор кажется невероятным, что якобы непорочная невеста моего друга студенческих лет, о которой он говорил с такой гордостью и любовью, через считанные минуты после того, как мы встретились, уже извивалась, полуголая, в моих объятиях.