Мрак под солнцем

Негр открыл свой кабинет — он оказался пыльным, полузаброшенным, с небрежно сложенными бумагами на столе. Сдвинув лишнее в сторону — он начал сноровисто накрывать на стол со скоростью, какая сделала бы честь и официанту в дорогом отеле. Мимоходом он включил большой чайник в розетку…

— Надо пожрать. Сегодня ты все равно уже никуда не поедешь. Сейчас пожрём, потом найдем тебе место на ночь.

— Спасибо, сэр.

— Брось, какой я тебе, сэр. Я даже не военный, в армии не служил. Доброволец, волонтёр, раньше тут, в отеле работал. Садись…

На ужин оказался рис с бараниной. Специи были удивительно жгучими; но этот рис явно был приготовлен из местных продуктов, и не индусами, а настоящими бедуинами. И барашек — свежий, а не мороженный. Николай питался в Ираке в столовках для военных и миротворцев, и их стряпню теперь смог бы отличить даже по запаху.

— Меня кстати Жан Бертран зовут. Жан — Бертран, Жан-Бертран — зачем-то повторил негр. Выглядел он жизнерадостным, не пришибленным обстоятельствами.

— Николай. Ник.

— Русский?

— Так точно.

— Ты куда-то конкретно назначен? Я имею в виду — приписка уже есть?

— Миссия безопасности ООН. Я из России. Больше ничего нет, наверное, в штабе решат, куда.

— Наши решат, да…

Жан-Бертран почесал ручкой ложки голову.

— Просись в Сирт, — решил он. — Не самое худшее для тебя. Там жалование идет в двойном размере, плюс ещё кое-какие льготы. Послужишь там три месяца, потом подавай рапорт на перевод. Так и скажи: хочу в Сирт.

Николай пожал плечами.

— Я не против.

Негр взглянул на него с удивлением из-под съехавших на нос очков.

— Ты что, не знаешь, что там делается?

— Ну… наверное, то же, что и во всей стране.

— Да как сказать… Там с одной стороны племенные боевики, а с другой — эти грёбаные исламисты. Я почему посылаю тебя туда, парень. Если ты и вправду русский, племенные вожди тебя не тронут. А любого из нас там на куски разорвут. Отстал от конвоя, от патруля — и всё…

— А исламисты?

— Ну… с этими вообще бесполезно разговаривать. Если увидишь зеленый флаг — кричи по-русски, тогда не тронут. Если чёрный, тогда… тогда молись, парень.

— Всё так серьезно?

Жан Бертран подался вперед.

— Всё более чем серьезно, парень, — сказал он. — Местные совсем охамели. При Каддафи никто из них не работал, работали мы. Каддафи нанимал работать таких, как я, со всей Африки. Без прав, безо всего. А местные — только по магазинам ходили, на пляжах купались и от безделья опухали. Каждому бесплатно квартира… да у меня в стране даже в городе, чтобы накопить на хорошую квартиру, надо лет двадцать пахать. А тут бесплатно квартира и сразу. Подарки семьям, медицина… всё такое. Все суды любые дела решали в пользу местных, Каддафи говорил, что арабы — высшая раса. Поэтому местные — они всех остальных за скотов держали и держат. Даже американцев. Тут кого убить или запытать — плёвое дело…

— Фашисты?

Негр серьезно кивнул.

— Вот именно, парень. Фашисты…

* * *