Можно ли обижать девочек?

«Герой, блин! Самоутвердился среди малолетних подростков. Да ещё девчонок!» – теперь уже неприязненно к самому себе размышлял я, опустив взгляд и вытирая пахнущие оружейной смазкой руки о свои выделяющиеся на общем фоне спортивные штаны. «Хотя не всё так однозначно в этом времени в отношениях между полами!» – вспомнив местные реалии, несколько успокоился я.

Дополнительной наградой мне послужили восхищённые глаза Лады и её робкие аплодисменты, поддержанные ещё парой девушек моего класса и значительно большим их количеством из коллектива параллельного.

Вот, казалось бы, и фигура у девушки немного полновата, что, как я думал раньше, не совсем в моём вкусе, и лицо простоватое, и причёска – словно взрыв на макаронной фабрике, но запала она в мою душу и выпадать оттуда, судя по всему, не собирается. Хотя, если потрясти посильнее, может и вывалится, пока не совсем укоренилась, но в том-то и дело, что трясти ничем и ничуть не хочется.

А другие девчонки смотрели на меня кто с удивлением, кто с недоверием. Были и радостные взгляды, в основном моих одноклассниц, которые поглядывали на стоящих напротив толи оппоненток, толи конкуренток с выражением, мол: «Знай наших! Если даже пацан такое смог, то мы тем более сможем! Наше воспитание!»

А мадам Говорова, забрав разобранный, а потом собранный мною автомат, отнесла его в сейф возле входной двери, вернувшись с ещё одним средством для уничтожения непрошенных гостей.

– А с этим такое сможешь? – женщина, проверив не заряженность, положила передо мной что-то, что своим видом походило на упрятанный в сейф семьдесят четвёртый, и в то же время сильно от него отличалось. Представив мысленно оба автомата рядом, я понял, что так могли выглядеть на фотографии заслуженный ветеран-дед и перенявший от него всё самое лучшее повзрослевший офицер-внук.

Прежде всего (и это сразу бросилось в глаза) автомат имел дополнительную рукоятку под цевьём и, по-видимому, телескопический регулируемый приклад, а на крышке ствольной коробки и со всех сторон цевья крепились какие-то ребристые планки. Потом я разглядел изменённую форму пистолетной рукоятки и то, что приклад можно сложить. С удивлением рассматривал непривычную форму мушки и полупрозрачный прикреплённый магазин, долго искал шомпол. А назначение различных кнопочек и рычажков я мог только предполагать. И это только то, что я смог разглядеть снаружи. А что скрывается внутри?

– Без команды и без учёта времени. – уточнила наставница, видя, что я рассматриваю новое для меня и явно незнакомое оружие.

И только я открыл рот, чтобы отказаться от предложенного невыполнимого для меня задания (хоть автоматы внешне чем-то схожи, но и различий в них тоже хватало), как со мной что-то произошло.

Сознание моё продолжало оставаться чётким и ясным, я всё видел и слышал, обонял и осязал, ощущал руками и ногами. Но управлять своим телом уже не мог. Мой рот резко захлопнулся, неприятно ударив зубами нижней челюсти о сотоварищей верхней. Ноги раздвинулись, обеспечив телу более устойчивое положение в пространстве. А руки снова объявили о своей независимости от головы.

Но это было совсем не то ощущение, что я испытал несколько минут назад, когда производимые действия настолько привычны, что для их выполнения осознанная мыслительная деятельность становится ненужной и вместо неё подключается мышечная память, поэтому голова отключается и ты делаешь всё на автопилоте.

На этот раз пилот-то как раз у меня был. Именно он проворно разобрал автомат, показав мне, где у него находится шомпол и что делать с кнопочками и рычажками, а затем так же быстро его собрал, заставив мой рот произнести в конце:

– Готово!

После этого внешнее командование моим телом плавно сошло на нет, позволив собственному сознанию перенять бразды управления и не свалиться ошарашенному теперь уже Вячеславу Александровичу на пол бункера.

Сколько прошло времени, что происходило вокруг меня, какая было реакция Ольги Станиславовны и девчоночьего взвода на мои действия я не знаю, так как мне откровенно было не до них. Я на собственной шкуре впервые почувствовал, что значит раздвоение личности. Ведь разбирал и собирал автомат не я. Да и как я мог это сделать, если пять минут назад впервые его увидел?

Я автоматически кивал, двигал плечами и даже улыбался. Но кто и что мне говорил, о чём спрашивал, я не знаю. Ведь моя голова в это время пыталась понять, что с ней произошло, можно ли и нужно ли что-то предпринимать, и как со всем этим жить дальше.

За своими размышлениями я не заметил, куда исчез автомат с так и оставшимся неизвестным названием, как Ольга Станиславовна, подойдя к левому пульту у второго выхода из комнаты, что-то на нём нажимала и двигала, после чего входная дверь заперлась на замок, а противоположная наоборот – открылась. Мимо сознания прошло и то, что все девчонки переместились через отпертую дверь вглубь бункера, а наставница, вернувшись к сейфу около входной двери, что-то из него достала.

В действительность меня привёл шлепок ладонью по спине и произнесённые Говоровой слова:

– Всё готово. Пойдём.