Может быть...(СИ)

— Я не надеялся на твою помощь, — честно признался шаман. — Думал, что Нгаю придется копать вместе со мной. Тащить обратно лишний груз — ни к чему. Да и удивил меня старик. Не думал, что он уйдет настолько далеко!.. Он действительно был стар, — неожиданно решил поделиться Тинин’ро, следя за пламенем и медленно скармливая ему следующую ветку. – Он знал меня, когда я был еще ребенком. Я пытался кататься. За хвост таскал. Его звали Ильва. Из-за узора на животе и лапах.

«Чешуйка. Что-то подобное я заметила».

Лин пожалела о любопытстве, терзавшем ее в деревне. Но прерывать лившийся из уст На’ви поток информации не стала.

Как выяснилось, Ильва был самым первым нантангом в жизни юноши. Так совпало, что звери его родителей, как и их хозяева, решили обзавестись потомством, а потому почти никого к себе не подпускали. Ильва же множество раз путешествовал с Хукато и привык к выходкам осиротевших щенков, а заодно и детей На’ви. Он охотно проводил время в компании юного Тинин’ро. Но доброта зверя сыграла с мальчиком злую шутку. Ребенок априори решил, что доброта и отзывчивость — общие черты всех нантангов. И несмотря на предостережения родителей полез-таки к спутнику отца. Не то чтобы зверь, носивший кличку Фэпа, желал зла конкретному На’ви. Нет. Просто оберегал щенков от того, что считал опасным. К сожалению для Тинин’ро, опасность представлял он сам. Неосторожное движение и отсутствие рядом взрослых могли бы стоить мальчику жизни. Если бы не Ильва. Он принял большую часть урона на себя, и сумел буквально за хвост вытащить ребенка из зоны поражения. От чего получил еще большую любовь и доверие со стороны последнего. Как ни странно, он же помогал воспитывать принесенного позже Нгая, под бдительным руководством Хукато.

«Не удивительно, что соболезнования выражались в обе стороны».

Лин почувствовала, что что-то не так. Не в смысле угрозы, но в плане восприятия. Подобно рыбе си ту, дразнившей случайных прохожих своим выпрыгиванием из воды, какая-то мысль хлестнула «хвостом» по краю сознания. И тут же скрылась.

***

Обстановка в деревне, пришедшаяся к их возвращению, вызвала у Бейфонг волну недоумения.

«Они к празднику готовятся? Или я чего-то опять не понимаю?!»

Душевное состояние Лин отразилось на ее лице. И потому Цахик занялся пояснением происходившего: Таунрэ’сьюланг считали нужным «проводить» душу зверя к Эйве. Сопровождалось это действо ритуальными песнями, и тому подобным. За тем же нужна была и кровь с пластиной.

«И вещдок, и часть обряда. Умно».

Лин не собиралась принимать участие в мероприятии. Но, видимо, ее забыли спросить. Да и не поддержать спешно вернувшегося домой Хукато было бы неправильно. Все же он первый, кого Бейфонг встретила в Тъа’тсонг.

К тому же спать, когда вся деревня на ушах стоит, все равно было бы невозможно.

Поначалу Хона, также возвратившаяся в деревню, хотела взять Бейфонг в качестве помощника, однако, к своему удивлению, Лин пожелала остаться рядом с Цахик. Последний был не особо против.

Хвала Духам, от мага земли больше чем «принеси-подай-встань там и не мешай» не требовалось.

Лин все больше склонялась к тому, что истерика, случившаяся с Тинин’ро после «жатвы» была редким исключением, а не правилом.

«Тем лучше, что я не позволила подобному стать новой вредной привычкой. Хотя в следующий раз торопиться не стоит. Смотреть и слушать. Не забывай!»

Было что посмотреть и послушать сегодняшним вечером: Бейфонг не сталкивалась с похоронами у Оматикайя.

«Видимо, повезло».

Она не знала, чего ожидать. На’ви все делали как-то… по своему… И снова удивили Бейфонг.

В поселении стремительно возрастало количество фонарей, обладавших холодным зеленым светом, что уже было нетипично: как правило, цвета были более теплыми, да и осветительных приборов был минимум.

Помимо того, створки большинства шатров были задернуты, а поддерживавшие их шнуры были связаны. И можно было не сомневаться в том, что самостоятельно узел не распустится, ибо на концах одного шнура красовалась выструганная из древесины неизвестного Бейфонг дерева фигурка нантанга, а второй конец был оснащен запертым в смолу отрезком лепестка тъумпаула. Не то чтобы Лин вдруг стала специалистом по местной флоре — ей Хона объяснила. Не забыла рассказать и о смысле. Однако он и так был ясен. Гигантские цветы и змееволки: именно два этих фактора позволили Клану существовать и процветать в столь небезопасных условиях.

Но союз казался не столько вынужденным, сколько естественным. И теперь все пребывавшие в деревне члены Таунрэ’сьюланг окружили платформу с алтарем, на которой находились Цахик, Оло’эйктан и Хукато. Несмотря на то, что наблюдать с земли сейчас возможным не представлялось, места хватило всем. Соседние платформы и корни были заняты по большей части нантангами. Ветви повыше облюбовали На’ви. Встречались и шестиногие, не желавшие надолго отдаляться от хозяев. Те и другие остались где-то на фъя’озонг. На безопасных тропах расположились и дети.