Может быть...(СИ)

— Три моих уха открыты для тебя, — пожал плечами странник, продолжая вдувать воздух в лист, действительно напоминавший по форме ушные раковины За’о.

— Лонатайи. Мне нужно их приманить. Чтобы испугать ленай’га.

Послышался смешок.

— Ты решил, что сможешь притащить стаю лонайтай? Думаешь, они с радостью протянут щупальца, чтобы помочь?

— Для этого нужен ты, — ткнул плечом лука в сторону странника Тсу’тей.

— Дуй, — бросил вниз лист памтсеоулл За’о.

Само собой, охотник поймал предмет, но выполнять приказ не торопился.

«Издеваешься?! Когда мои люди страдают! Ты… Если бы ты не был нам нужен, демон тебя пожри!»

— Дуй, — повторил Леза’оуэ. Он смотрел без тени насмешки.

Тсу’тей хотел запустить За’о кулаком по лицу, но не стал. Вместо этого сделал, как было сказано.

Свист вышел довольно тихим.

— Громче! — приказал За’о.

Воин дул со всей силы, пока воздух не покинул его легкие.

— Доволен? — пальцы охотника сдавили несчастный лист, сломав его.

— Да, — бесшумно спикировал странник. Он стал более добродушен. — Теперь, когда ты немного остыл, мы пойдем.

— Куда?

— Спокойствие и покорность не рождаются сами по себе, — туманно произнес За’о, медленно направляясь вперед.

Тсу’тею ничего не оставалось делать, кроме как последовать за странником.

«Да уж. Свой покой я найду, когда втопчу твою морду в грязь!»

***

— Беречь стрелы — правильный шаг. Но глупо дать им сгнить прежде, чем они поразят цель, ради чего и были созданы.

Эйва была в своем репертуаре, бесцеремонно терзая голову мага земли по ночам. На этот раз она не утруждалась с окружением: Дух и Бейфонг находились посреди розоватого тумана.

— Они — не стрелы! Они — люди.

— Люди? — подловила Эйва, меняя облик на более близкий к На’ви. Хихикнув, она вернулась к личине Юи.

«Кох бы просто сдох от зависти!»

— На’ви, люди — какая разница?! Они живые, — пыталась донести суть Лин.

— Они — мои дети. Они всего лишь вернуться ко мне. Весь мир — мое дитя. Дитя, которое вы зовете Пандорой. Что плохого в том, Лин, что мать хочет защитить свое дитя?

У Бейфонг не было детей. Но по опыту Тоф она знала, как далеко заходят матери, чтобы защитить любимое чадо. Тоф оставила все, чтобы не сажать Суинь за решетку. Предпочла лишиться места шефа. А после просто ворвалась на чужой испытательный полигон, спасая свою семью. Пожалуй, Лин тогда была не лучше.

«Но можно ли переносить чувства людей на Духа?»

— Почему тогда не сбросить пару-тройку гор на их базу Таутутэ? — раздраженно шипела Лин. — Какого Коха ты еще и выбрала одного из Небесных Людей?

— Тебе не дано видеть всего, — в жесте отрицания мотнула головой Дух, подняв перед собой длань.

«Читаю между строк: не лезь не в свое дело».

— Как видишь, не одна я слепа. Даже среди тех, кого ты наделила даром, находятся яростные противники твоих решений, — намекнула на трех одаренных отщепенцев Бейфонг.

— Они исполнят свой долг, когда понадобится, — не проявила ни малейшего беспокойства Эйва. — Это все, что тебе нужно знать. Не стой на месте…

Пространство потемнело. Аудиенция была окончена.

***

Тсу’тей искал успокоения перед предстоящим. Искал поддержки Эйвы в роще Утрал Амокрийя.

Но, как оказалось, не он один пришел помолиться: Лин опередила охотника.

Она лежала на земле и смотрела ввысь, ее цвин был присоединен к самому концу древесного отростка. Казалось, что тсахейлу держит ее тело, не дает потонуть в земле.

«Глупость. И не мое дело».

Отдалившись на приемлемое расстояние, Тсу’тей пал на колени и обратился к Матери.

Охотник знал: торопить природу — чревато. Он никогда не забывал, что терпение было его самым слабым местом. Но сейчас Тсу’тей просто не имел права ждать дольше.

«Прости меня. Прости! Я знаю, что вмешиваюсь в то, во что не положено».

Он был силен, знал, что должен вести людей за собой, но сейчас ему было противно. Таутутэ подходили все ближе, а ленай’га продолжали нападать. Он не хотел нарушать естественный ход вещей, не хотел стравливать одних братьев с другими. Но разве не Небесные Люди первыми согнали с родных мест йериков, ленай’га и других? Разве не они отравили почву? Разве не они убивали из прихоти?

Он слышал голоса в своей голове и внезапно ощутил тепло. Оно окутало воина, распространяясь от центра груди наружу.

«Значит — да».

Не всегда Мать давала четкий ответ. Иногда растерянность так и оставалась в душе. Но не сегодня. Этой ночью она разрешила действовать.

Тсу’тей осторожно раздвигал стебли, позволяя некоторым скользить по рукам и спине, получая тем самым драгоценное спокойствие. Возвращаясь тем же путем, которым пришел, охотник увидел Лин на прежнем месте: она уже очнулась и подняла руку вверх в знак приветствия. Пока Тсу’тей приближался, Лин медленно потянула на себя цвин, разрывая связь с Утрал Амокрийя, и села.

— Мы одни? — осведомился охотник. Он не любил недоговаривать, но их общая тайна требовала от него переступить через собственную природу.

— Да.

«Плохо я на тебя влияю, парень. Хотя кто и на кого — это еще вопрос».