Может быть...(СИ)

Тсу’тей в очередной раз вернулся на свой пост. Но вместе с оставшимся сменщиком в пещере обнаружилась девушка. Она была из Таунрэ’сьюланг. Звали Лауну. От двух других пришедших женщин ее, за исключением черт лица и сложения тела, отличали собранные в пучок на затылке косы и любовь к белому цвету. Плетеная из обесцвеченных волокон растения жилетка с пушистым воротником, завязанная на две тонкие нити, оставлявшая просвет посередине груди, из того же материала короткая юбка над повязкой, пояс полный зубов, белые рваные полосы краски на теле, общепринятый наплечник, располагавшийся слева — из таких крупных элементов состоял образ девушки.

«Чистая. И строгая к себе. Белый цвет — нелегкая ноша. Совладать тяжело».

— Что ты собираешься делать? — предупредил действия Лауну воин.

— Я не причиню вреда. Всего лишь сменю повязку. Цахик пустила меня, — бряцая фиолетово-зеленым ожерельем, девушка хмыкнула и подвинулась, чтобы открыть взору Тсу’тея приготовленный набор вещей.

Ничего опасного там не было, на первый взгляд: листья и мазь для повязки.

— Я сделал что-то веселое? — принял усмешку на свой счет воин.

— Забавно видеть, как кто-то защищает Тсмуке, а карр.

«Так ее зовут? Удивлен, что она научить может».

— Ты бы не стала? — между делом приблизившись к Лин, спросил охотник.

— Она не позволяет. Даже За’о… — зачем-то добавила Лауну.

«ДАЖЕ За’о?»

— Не моя заслуга, а Мо’ат, — открестился Тсу’тей.

— Понимаю, — посмотрела на свои колени девушка, — наш Цахик еще не настолько опытен. Прожил всего двадцать один год.

— Он? — воин желал удостовериться, что все правильно услышал.

— Да.

— Думаю, если он говорит с Матерью, то научится убеждать таких, как Лин.

Спрашивать, почему «он», Тсу’тей не стал. Дело не в том, что ответа не дали бы. Все было ясно и без слов. Как правило, Цахик в молодые годы становились вынужденно.

«Значит, предшественник отправился к Эйве. Родитель?»

— Ты позволишь? — Лауну напомнила о никуда не девшейся надобности сменить Лин повязку.

— Я сам. Позаботься о Хийике, — принял необходимое из рук девушки охотник.

Раненые получили необходимый уход, но Лауну не спешила покидать пещеру. Под бдительным оком воина она погладила Лин по тыльной стороне кисти.

Тсу’тей чувствовал себя неуютно.

«Лин и нормальное отношение — странно. Будь она в сознании, ощетинилась бы».

— Мы редко видели ее слабой. Такой — не видели ни разу.

— Она сильная. Не любит принимать помощь, — делился своими мыслями охотник.

Лауну с интересом перебирала чужие пальцы собственными. Она задумчиво проронила:

— Ваш гость… Сноходец…— глянула на собеседника через плечо Лауну. – Кто он?

Тетива в груди Тсу’тея немедля натянулась.

«Она — неизвестный по силе противник. Место для схватки неудобное. И Лин слишком близко».

— Спроси у Оло’эйктана, у Цахик. Я не могу говорить об этом.

— Жаль, — отвернулась девушка.

Она собрала вещи и оставила воина наедине с ранеными.

***

Деревня Оматикайя погружалась в сон. Местные жители. Не гости.

— Только Лауну пустили. Почему? Раньше все было по-другому? — высказался Хукато.

— У них может быть множество причин, о которых мы не ведаем. Они спасают нашего брата. Лауну видела его. С ним и с Лин все впорядке. Мы должны быть благодарны, — Тсулфэту спокойно растянулся на широкой ветви Дерева-Дома, он наблюдал за куском ночного неба, неплохо просматривавшемся отсюда.

— А Оматикайя разве не должны? — проводник, напротив, смотрел вниз. Некоторые гамаки были пусты, другие свернуты в коконы, третьи еще только «укрывали» На’ви, источая свечение. — Мы оповестили их об угрозе, которая настигла нас. И так они с нами обходятся? Нам нельзя видеть тех, кто принадлежит Клану?

— Лин не принадлежит Клану от рождения, — поправил Фтуэ’эконг. — Она — сестра Цахик, но собиралась уйти, как только исполнит свой долг.

— И это не дает ей права быть одной из нас? — завелся Хукато. На первый взгляд он говорил довольно тихо, но соплеменники уже давно выучили, что именно это состояние является крайним.

— Не преувеличивай, Хукато. Ты похож на щенка, который на месте усидеть не может.

— Куда мне до тебя, о мудрый Сломанный Клык!

Ситуация накалялась. Чем тише, тем хуже. Дальше либо проводник должен был уйти, либо двое рисковали схлестнуться в поединке.

— Остынь, — хлопнул по лопатке соплеменника Фтуэ’эконг. — Тсулфэту прав. Мы не вправе распоряжаться на чужой земле. Притом нас не держат. Не ограничивают. Дают хотя бы кому-то подойти к Хийку. За’о рассказывал, что в других Кланах это за гранью любых правил.

— А Сноходец? — Хукато прервался, ожидая, пока под ними пройдет один из Оматикайя. — Никто не говорит о нем. Кто он и откуда? Он почти не появляется здесь днем. Только спать приходит. Молчит.

— Видели его мы с Уэу, — перебил Фтуэ’эконг. — Неумелый для своих лет. Учится медленно. Пялится странно. И уродился, таким же как Лин, — воин пошевелил пальцами, жестикулируя. — Перестаралась Эйва.

— Они не слишком одинаковы, — выразил несогласие Тсулфэту. — Но родились и правда не такими, как все. Про белых нантангов говорят, что подобное — знак Матери. Особый.