Может быть, он?

Мужской мир именно такой, как описала доктор Копылова, говоря о сексуальности. Женщине нужно вынашивать ребёнка, потом ухаживать за ним, кормить, поэтому ей нужен мужчина, что сможет прокормить их с ребёнком и о них заботиться. Всё что надо мужчине — это красота и молодость. Он хочет здоровое потомство от женщины, что может его выносить. Всё остальное он сделает сам: добудет, завоюет, отнимет, убьёт. Он просто пойдёт — и сделает. И не будет об этом думать.

Рядом с Миро̀ всё было именно так: просто и легко.

Он был идеальным мужчиной, который, выходя из машины, говорит: «Дорогая, ты идеально припарковалась, а этот Лексус уже был помятый, и кот уже был дохлый, да и ёлка тут на хрен не нужна… была…». Он именно такой. Мой Миро̀.

Тот, с кем я теряла голову, силу воли, мозги, память…

Я проснулась рядом с ним в четыре утра. И… вспомнила, что меня ждёт Ротман.

Глава 28

Господи, как я могла!

Как, твою мать, я могла забыть, что мы договорились на вечер, на десять, — судорожно натягивала я штаны, вызывала такси. Как преступница, держа туфли в руках, на цыпочках спускалась по лестнице. Бежала навстречу машине прочь от автосервиса, с ужасом думая о том, что я скажу Гарику.

Но пока машина летела по ночному городу, унося меня прочь от спящего Миро̀, у меня в голове, как обрывки сна, всё ещё звучали отголоски наших с ним полуночных разговоров…

— Всё тайное рано или поздно становится пьяной исповедью, — смеялся он, подливая в мой стакан со льдом вермут, пока я листала альбомы с его фотографиями.

Сергей, мама, папа, поросшие разнотравьем поля на месте будущего «Экоса». Маленький Миро̀, славный, улыбчивый, светловолосый и такой хорошенький, что я скрестила пальцы, совершенно незаконно мечтая, чтобы наши дети были похожи на него.

Потом школа, годы студенчества, он такой важный и такой милый в мантии выпускника и квадратной шапочке.

Мир рассказал, как познакомился с Евой.

Следующим был альбом с Майей. Их поездки, тёплые моря, дорогие отели, бунгало, острова.

А потом откуда-то из середины выпала фотография и он удивился.

— Ну надо же, я и забыл, — качнул он головой, когда я протянула руку к фотографии.

— О чём? — смотрела я на фото: Майя и татуировка у неё на плече.

Очень красивая татуировка: роза в стакане воды.

Один раз увидишь — и не забудешь. У Миро̀ в мастерской стояла такая же скульптура: металлическая роза, ржавеющая по краям лепестков, в стакане воды, голубой, прозрачной, с полным ощущением, что это вода, хотя была сделана из стекла.

Но татуировка и близко не передавала того символизма и не вызывала тех чувств, что вызывала скульптура. Много разных, противоречивых чувств: что без воды цветок погибнет, но и эта вода его убивает, только медленнее. Что даже чистейшая вода тоже может стать для кого-то гибельной. И вопрос, что лучше: смерть быстрая или смерть медленная тоже витал где-то рядом.

— Забыл, что она сделала татуировку, — глядя на фото, ответил Миро̀. — Надо же, я стал её забывать, — добавил он потрясённо.

— Я видела эту розу в мастерской. Она невероятная. Пронзительнейшая.

Миро рассеянно кивнул.

— Майе она тоже нравилась. Но, кажется, она так ничего и не поняла.

Миро̀ убрал фотографию, я перевернула страницу и пригласила его в субботу к родителям.

— Говорят, что лучшая подружка — мама, — смеялась я. — Но у нас в семье расскажи маме — и к утру уже будет знать вторая лучшая подружка — папа.

Потом мы делились взглядами на то, как каждый из нас представляет будущее.

А то вдруг он планирует пятерых детей, а я конченая карьеристка.

— Значит, это и есть твой идеальный мир: мастерская рядом со свалкой металлолома, непритязательный быт, где есть только самое необходимое, прекрасное — в простом и простое — прекрасно? — спросила я, когда вермут почти закончился, а за окном совсем стемнело.

— Может, не настолько утрировано, — пожал плечами Миро̀. — И пусть это будет благоустроенный дом с бассейном и детской площадкой, а рядом лес, река и припаркованная у мостков прогулочная яхта, суть — в умении радоваться тому, что есть. Никому ничего не доказывать. Ни с кем не соревноваться. Просто жить.

Собственно, на этом мы и сошлись. Я великодушно разрешила ему сидеть со всеми нашими детьми, пока сама буду управлять компанией и покорять мир, большой и страшный.

— Знаешь, что меня смущает? — когда вермут был допит, сказала я, раз уж речь снова зашла о компаниях. — Стоимость, в которую оценён «Экос» как бренд. Он превышает капитализацию компании в семь раз. И как товарный знак подорожал за пять лет с сорока восьми до шестисот пятидесяти миллионов. Настолько же в отчётности увеличены нематериальные активы.

— А рост долгов и убытков? — словно и не пил, и не засыпал, посмотрел на меня Миро̀.

— Вырос прямо пропорционально. Переоценку товарных знаков для улучшения отчётности практикуют многие компании. Но у аудиторов могут возникнуть вопросы. Ты же понимаешь, что это значит?

— Воздух. И сомнения в достоверности оценки реальной стоимости компании.