Моцарт и его время

И даже в той сфере, где сам Коллоредо имел некоторый опыт — в скрипичной игре, — его суждения бывали неосновательными. Тот же Леопольд в другом письме излагает мнение придворного скрипача Антонио Брунетти: «Он теперь ужасно тебя превозносит. И когда я, наконец, сказал, что ты играл на скрипке все же скорее удовлетворительно, он громко выкрикнул: “Что? Какого хрена! Он же все играет! Все это — упрямство князя, его непонимание, оно ему самому боком вышло”»^ь. Нам трудно оценить музыкальность Коллоредо: ни Леопольд, ни Вольфганг нигде не характеризуют его скрипичную игру. Но о степени его осведомленности в вопросах музыки можно судить по ироничному замечанию Моцарта: «Роль Осмина [в «Похищении из сераля». — И. С., П. Л.\ предназначена господину Фишеру, у которого по-настоящему превосходный бас; пусть мне архиепископ и сказал, что для басиста он поет слишком низко, но я его заверил, что в будущем тот станет петь повыше»⁰.

Моцартов обижала и кадровая политика Коллоредо. Не пробыв в Зальцбурге и полугола, архиепископ в сентябре 1772-го встретился в Вене с итальянским оперным композитором Доменико Фискьетги и назначил его придворным капельмейстером в обход и Леопольда Моцарта (тогда вице-капельмейстера), и других видных зальцбургских музыкантов — Каэтана Адльгассера и Михаэля Гайдна. В 1750-е Фискьетги был одним из ведущих мастеров нарождающейся оперы Ьийа, но уже десятилетие спустя слава его несколько померкла, а пятилетнее пребывание на посту придворного капельмейстера в Дрездене стало откровенно неудачным — контракт с ним не продлили. Нечего и говорить, что и в Зальцбурге он не смог себя проявить. Что сыграло решающую роль в его назначении: былая слава буффониста? — ведь о любви архиепископа к комическому жанру изредка упоминается; или, может быть, его итальянское происхождение? — ведь все капельмейстеры, ангажированные Коллоредо в Зальцбург, были итальянцами. В июле 1777 года Фискьетги сменил Джакомо Руст (Руста) — также известный итальянский композитор, выходец из Неаполя, блиставший в венецианских театрах. Но он пробыл в Зальцбурге чуть более полугола (до февраля 1778-го), так как приальпийский климат плохо сказался на его здоровье. В парижской переписке с сыном Леопольд Моцарт саркастически упоминает о многочисленных безуспешных попытках архиепископа, «забросавшего всю Италию письмами», привлечь в Зальцбург нового капельмейстера. Речь заходила и о набиравшем популярность Фердинандо Бертони — но тот предпочел карьеру в Лондоне, и о менее знаменитом мантуанце Луиджи Гатта, которого Леопольд считал злостным плагиатором, некогда выдавшим раннюю симфонию Вольфганга за свою собственную. По-видимому, с Коллоредо уже никто не хотел иметь дела, так что Гатта появился в Зальцбурге лишь через пять лет — в 1783-м.

В том, как Моцарты реагируют на эти административные шаги, прослеживается явная закономерность. В своем прошении на имя архиепископа в августе 1777-го Вольфганг упоминает, что «еще тремя годами ранее, когда

а Письмо от 4 октября 1777 г. — Впе/еОА II. 3. 34—35.

Ь Письмо от 9 октября 1777 г. — Впе/еОА II. 5. 41—42.

с Письмо от 26 сентября 1781 г. — Впе/еОА III. 3. 162.

А

н

Си

о>

Е

о

Я

А

д

ГО

К

я просил соизволения для поездки в Вену, Ваша милость мне объявили, что мне здесь не на что надеяться, и было бы для меня лучше поискать счастья в других местах»³. Речь идет о 1774 годе, когда Коллоредо начал искать капельмейстеру Фискьетти замену. Леопольд, по-видимому, предлагал либо себя, либо Вольфганга в качестве возможных кандидатур, но не встретил понимания — отсюда и упомянутое прошение об отъезде. Вторая попытка была предпринята в начале 1777 года. Заручившись рекомендательным письмом падре Мартини, Моцарты наверняка вновь обратились к архиепископу, но тот предпочел Руста. Тогда и последовало очередное прошение об отъезде — с тем, чтобы, по выражению Вольфганга, «приумножать свои таланты, как учит нас Евангелие», — на которое Коллоредо наложил полную сарказма резолюцию: «Настоящим даю разрешение отцу и сыну искать свое счастье где угодно на стороне, согласно Евангелию»^ь. Как видно, ни при каких обстоятельствах князь не хотел признать, что местные немецкие музыканты (и в частности, Моцарты) в состоянии стать вровень с итальянскими мастерами.