Мост через переносицу

Вальдимат медленно, но все же быстрее, чем ему самому хотелось бы, полз по девятой главе. Мысли умного, но мёртвого писателя застревали в бронежилете черепной коробки, и всё же некоторые достигали мозга, увязая в нём навсегда. Он знал книгу наизусть. Даже пунктуация была уже знакома. Но всё равно читал.

Зазвонил мобильник Вальдимата. Андрей Петрович тревожно всхлипнул и повернулся на другой бок. Гена звонко хлопнул по клавиатуре, а Владимир Владимирович перелистнул страницу газеты.

Звонил Быбин.

– Привет, – сказал Вальдимат, отряхиваясь от литературной паутины.

– Здорово! – зазвучал бодрый голос Бориса. – Работаешь?

– Нет, сплю.

Вальдимат вышел из кабинета.

– Ты чего вчера так рано ушёл?

– С глазами что-то. Голова закружилась.

– Жаль. Все пропустил.

– А что?

– Такая сцена была…

– Ну?

– Зря ушли, надо было видеть.

Быбин тянул нерв интриги, медленно наматывая его себе на кулак. В таком случае следовало просто замолчать и прекратить все расспросы: сам скажет.

– Витька с женой подрались, – объявил наконец Борис.

– Как это «подрались»?

– Ну, не то чтобы подрались. Так, по пьяному делу. В общем она ему чуть глаз не выцарапала. Кровищи было – море.

– А что вообще случилось?

– Да как всегда. Че-то ей там померещилось, будто он с кем-то шепчется или обнимается. Ну, бабьё, в общем. Вот, взяла сдуру и шлёпнула его. А у Марианны ногти ого-го! Теперь шрам останется.

При слове «шрам» у Вальдимата что-то щёлкнуло в голове. Он вспомнил о видении, которое приключилось на дне рождении.

– Слушай, я чего звоню-то, – не дал дофантазировать Борис. – Ты в среду занят?

– А что?

– Прогуляться нет желания?

– Куда?

– Есть тема: сходить в одну секту.

Вальдимат был знаком с манерой Быбина изъяснять свои мысли и потому терпеливо ждал пояснений и примечаний.

– Пашук пригласил, – стал растолковывать Борис.

– Ну? И что там?

– Какой-то сеанс. Терапия, что ли. – Борис путался в своих немногочисленных мыслях.

Вальдимат поцокал языком – так, чтобы на той стороне трубки было слышно.

– Короче, – подвел итог Быбин. – Написано, что за один сеанс избавляют от страха смерти. Избавимся.

– Давно пора, – зевнул Вальдимат. – А сколько стоит?

– Бесплатно! – протрубил Быбин.

– Разводняк.

– Будет скучно – пойдем пиво попьём.

С таким предложением не спорят.

– Ладно. Во сколько?

– К семи. Я позвоню тогда.

– Ну, давай.

Вальдимат вернулся в кабинет. Там царило всё то же телячье спокойствие. Он почти успел дочитать главу, когда вернулась Марина Владимировна с кучей своих громких и бестолковых мыслей. Обеденный перерыв закончился.

ЧЕЧЁТКА ПОД МУЗЫКУ

У Татьяны была звонкая фамилия – Чечётка.

У её начальника, Владимира Ульмасовича, ещё более звонкая – Музыка.

Два месяца спустя после начала работы Татьяна стала ездить в командировки с Музыкой.

Давным-давно, в самом начале своей карьеры, большой босс Владимир Ульмасович Музыка, хозяин всех душ в своей компании, был против развращения рабочих кадров беспорядочными связями. Но со временем, когда денежный мешок его раздулся до таких размеров, что в него уже можно было ловить молодых женщин стаями, он решил, что вообще-то сие неплохо. Можно, то есть.

Это был ещё не старый мужчина с средним диаметром активного разума и весьма большим ростом, как сложенный вдвое жираф.

Началось же всё просто – как в сущности и начинается любая история. В большую, раздутую от серьёзности выполняемых дел компанию пришла работать Татьяна. Свежее мясо её тела сразу привлекло внимание многих страдающих от переизбытка силы хищников. Но почти все они, хоть и считали себя хищниками, на самом деле были падальщиками и ждали, что кто-то другой сделает первый выстрел, оставив им спокойное от жизни, не сопротивляющееся тело. Таким стал альфа-самец компании сорокавосьмилетний Владимир Музыка. Он выждал необходимое для адаптации время (как уже говорилось, около двух месяцев) и, собираясь в очередную деловую поездку, командировал Татьяну вместе с собой в качестве секретаря. Когда Владимир Ульмасович подписывал командировочные удостоверения, он держал платок у рта, боясь забрызгать слюной безвыходного вожделения серьёзные документы, лежавшие на столе. В его вымокшем от фантазий мозгу живо рисовались картины одна жирнее другой, в которых Татьяна и он были главными действующими лицами.

В самом начале поездки Татьяна казалась окончательной дурой и всерьёз пыталась выполнять обязанности секретаря. Музыка морщился, но терпел и не доставал свой уставший от бездействия козырь. Он ждал эволюции, которая, по его мнению, неминуемо должна была произойти в недрах её строптивой совести. Из всей шушеры, что окружала Владимира Ульмасовича на работе, он, быть может, был единственным, кто действительно походил на хищника: упрямый, терпеливый, смелый, ненасытный, пахнущий потом. В конце четвертого дня непогрешимой, всё более становящейся скучной командировки терпение Музыки начало капать на пол. Пора было действовать. Раз уж мозг Татьяны не был способен собственными силами понять, как должны развиваться дальнейшие события, необходимо её подтолкнуть в нужном направлении.