Мост через огненную реку

…Они знали друг друга с раннего детства. Мальчики из семьи Бейсингемов традиционно, уже несколько веков, были первыми друзьями трогарских принцев – если, конечно, годы позволяли. Терри с высоты своего возраста лишь время от времени снисходил к мальчишкам, но с Валентином Леон и его брат Себастьян были лучшими друзьями, а Энтони, как и подобает малышу, бегал хвостиком за старшими. Он вспомнил: Валентину одиннадцать лет, Леону четырнадцать, Себастьяну двенадцать. Они сидят в укромном уголке сада, на земле за кустами, и занимаются строго запрещенным делом: играют в карты. Энтони не участвует в игре. Неделю назад он проиграл золотую монету, которую подарил ему отец, и решил никогда больше не играть. И зарок дал по всем правилам: перевязал колоду прядью волос и кинул в огонь. Но смотреть-то ему ничто не мешает, и он переползает за спинами мальчишек, заглядывая им в карты, до тех пор, пока Себастьян не дает ему подзатыльник, приказав сидеть тихо. Да, правила брефа он, пожалуй, вспомнит.

Леон кинул на стол несколько золотых, одну монету протянул Энтони.

– На, чтоб тебя совесть не мучила…

Возвращенный проигрыш развязывал узел зарока. Король сдал, кивком велел взять карты, и Энтони окончательно перестал что-либо понимать. Они сделали по десятку ходов, затем Леон отложил карты и, отпив из кубка, коротко приказал:

– Рассказывай!

Выслушав до конца, он невесело усмехнулся:

– Тебе повезло. Все совпадает. Вашу ссору видел человек из тайной полиции, он проследил за вами и известил своего начальника, а тот доложил мне. Ну, а уж я-то знал, где тебя искать…

Энтони мрачно подумал, что врагу не пожелал бы попасть в подобное положение: находиться в полной власти мужа своей любовницы, когда тот так невыносимо благороден.

– Ладно, не смущайся, Тони, – еще мрачнее усмехнулся король. – Зачем скрывать то, что все знают? Я человек чувствительный, а Бетти мне неприятна, должно быть, поэтому у меня с ней и не выходит. Ничего, фрейлин у нее много. И за этого… – король досадливо поморщился, – я тебя в обиду не дам. Таких, как Гаэтано, по десять штук за фунт дают, а генерал Бейсингем в Трогармарке один. До сих пор ты вел себя скромно, если и дальше не станешь зарываться, все будет в порядке…

– Спасибо, – единственное, что нашелся ответить Энтони.

– Ладно, – досадливо махнул рукой Леон. – Давай и вправду в карты поиграем. Если я правильно обо всем мыслю, вот-вот придут докладывать, что во дворе нашли мертвое тело, а у нас банк в четыре золотых да пустой лист…

Но прошло не менее получаса, прежде чем в дверь осторожно постучали и на пороге возник капитан дворцовой стражи. Несколько мгновений он остолбенело смотрел на Бейсингема, пока нетерпеливый окрик короля не вывел его из роли каменной статуи. Капитан доложил, что в одном из дворов нашли тело полковника гвардии, убитого, по всей видимости, на поединке. Дальше он замялся.

– Ну? – снова нетерпеливо одернул его король. – Да что с вами сегодня?

– Видите ли, Ваше Величество… Дело в том, что убитый полковник Альтьери и генерал Бейсингем… они оба примерно в одно и то же время спустились в приемные комнаты и взяли у лакеев свои шпаги. И больше никто оружия не забирал. А стражник у выхода во двор…

– Не то вы подумали, – оборвал его Леон. – Я попросил генерала Бейсингема дать мне несколько советов по фехтованию, а затем мы сели играть в карты. Получается, что за какие-то две минуты, пока генерал ходил за шпагой, он сумел добежать до того двора, убить гвардейца и, даже не запыхавшись, вернуться обратно? Не знаю, как вы, а я в это не верю.

Поищите еще, может быть, вы кого-то не заметили. Только поаккуратней, постарайтесь никого не оскорбить. Гаэтано Альтьери – записной бретер, рано или поздно он должен был нарваться. Неприятно, что это случилось во время королевского бала, но, в конце концов, это та неприятность, которая уже закончилась, и не надо усугублять ее, плодя новые…

Капитан взглянул на Энтони, открыл было рот, словно хотел что-то сказать, но передумал и, отсалютовав королю, вышел.

– Выпей вина, – сказал Леон. – У тебя такой вид, словно тебя сейчас стошнит.

– Вы думаете, он поверил? – спросил в ответ Энтони.

– Конечно, нет! Но какое это имеет значение? Он понял, что должен делать. Слухи, само собой, разойдутся, однако не думаю, что тебе что-то грозит. Альтьери злопамятны, как кошки, но трусливы. Человеку, которому король покровительствует до такой степени, что пускается ради него на лжесвидетельство, они мстить побоятся. Да выпей ты вина, наконец, – раздраженно прикрикнул он, – иначе, глядя на твою физиономию, тошнить начнет меня!

Энтони вернулся домой под утро, окончательно протрезвев и в прескверном настроении. Плохо ему было. С какой стороны ни посмотри – все плохо.